Православная Церковь и православная Россия были, по всей видимости, важными темами в его деятельности, причем именно в такой последовательности. В докладе «Духовные судьбы России», произнесенном в 1977 году, отец Александр сразу отметил: «Сейчас идет и, наверное, будет еще долго идти страстный, горячий спор о России… Россия принадлежит к числу тех стран и наций, которые спорят о самих себе. Никогда француз не просыпается утром, спрашивая себя, что значит быть французом. Он совершенно убежден, что быть французом очень хорошо и это совершенно ясно. Русским же свойственно пребывать в постоянном напряженном искании смысла своего собственного существования». Вспоминая свое детство и молодость, отец Александр говорил о «своем опыте

России»: «Это было неразделимое целое – Россия, храм, Церковь, Православие… [поэтому] я никогда не мог понять, как могут существовать какие-то “зарубежные Церкви”, потому что само христианство и есть всегда некая “зарубежная Церковь”, потому что мы – за рубежом мира сего… Осознание этого и стало для меня обретением самой сущности Православия» (211, с. 669, 673).

Но в то же время он не мог остаться чужим в той стране, в которой жил и которую любил. Немало признаний в любви к Америке и Нью-Йорку разбросано по страницам его Дневника. Несмотря на это, за всем этим проступает конфликт, конфликт трагический – между Православием и Америкой.

Согласно словам апостолов, Евангелию должно быть проповеданным по всей вселенной… во всех народах… всей твари… (Мф. 24, 14; Лк. 13, 10; 16, 15). И это произошло, в том числе на земле Америки. Но Америка, та современная нам Америка, которая стала в конце XX века самой сильной и самой богатой, отчего возомнила себя вершительницей судеб других стран и народов, возросла и сформировалась на иной культуре, чем Православие, утверждала в самом зарождении своем иные ценности, чем Евангельские. Главной задачей созданного переселенческого государства стала не защита интересов его граждан, а защита частной собственности граждан – а это совсем иное, чем в некогда христианских государствах Европы. И отец Александр констатировал «поразительную незащищенность в Америке того, кто не принадлежит к денежному establishment (англ.: влиятельные круги)» (210, с. 564). Вот на какой «закваске» сформировалась Америка, ставшая страной не только работящих и предприимчивых людей, но и страной нуворишей и космополитов, жадно поглощающей таланты, но лишенной своей культурной традиции, страной рациональных и прагматичных потребителей всего, от автомобилей до рок-музыки. О современной музыке отец Александр как-то отозвался с тоской: «Пульсация разложения, пульсация пола… этот страшный ритмический крик и вопль в микрофон…» (210, с. 440).