27 августа. Капитуляция Варшавы, завершение мятежа в Царстве Польском.

30 августа. Произнесение Слова в неделю вторуюнадесять по Пятидесятнице[263]: «Слышав же юноша слово, отъиде скорбя бе бо имея стяжания многа (Мф. 19:22)… Какой это несчастный человек! Только приблизился ко Христу Спасителю; и уже удаляется от Него. Услышал Его Божественное слово; и отходит с печалию. С печалию отходит от Того, Который есть утеха Израилева (Лк. 2:25), и радость неба и земли. Если от Христа отходит он с печалию: то где же найдет он утешение? Что за несчастие? Что за странность? От чего это?… Причина сей несчастной странности многим не показалась бы делом важным, если бы не открывались ея последствия, которых нельзя почесть маловажными. Это – пристрастие к земным вещам. Бе бо имея стяжания многа» (Сочинения. Т. 3. С. 174).

8 сентября. Письмо епископу Гавриилу (Городкову): «В выборе Вашем в Могилев не имел я участия. Тем удобнее признаете Вы безпристрастным то, что скажу Вам о сем, соответствуя доверенности Вашей откровенно… Просить Вам отставки, мне кажется, рано. Мало ли из нас нездоровых? Взять ли со всех иго Христово, и положить на крепких силою волов и ослов? Есть ли Вы служили бы еще в Калуге: то, по моему мнению, надобно служить и в Могилеве… Надобно признаться, что и мне приходит мысль об отставке, как то случилось именно на сих днях, когда я через силу ехал из Лавры, получив указ о рукоположении Михаила в Оренбург. Да и сего дня, тщетно силившись преодолеть немощь, я принужден был не быть на молебне по случаю взятия Варшавы. Однако и я еще не решился. А мне череда, кажется, прежде Вас» (ЧОИДР. 1868. Кн. 2. С. 138–139. № 22. – (Отд. 4. Смесь)).

11 сентября. Письмо С. Д. Нечаеву: «Третьяго дня получил я требование моей проповеди 22-го августа по Высочайшему повелению, а вчера послал ее. В чем она виновата, не понимаю, до требования не слыхал, и, по требовании, испытывая, не нашел до вчерашняго вечера, в который наконец услышал от Военнаго Генерал-Губернатора чье-то замечание, котораго, впрочем, он не разделяет, зачем я под конец проповеди не обратился к Государю и не отделил от его Особы упоминаемых в речи недостатков, как-то: самонадеяния, человеконадеяния, вещенадеяния» (Письма. 1895. С. 33. № 21).

12 сентября. Продолжение письма С. Д. Нечаеву от 11 сентября: «Вступление моей речи, довольно длинное, все посвящено было на изложение того, с каким великодушием Государь Император побеждает трудности силою упования на Бога. Из сего выведено общее учение о уповании на Бога, которое и составляет речь. Не было уже повода обращаться к Государю. Если бы взять за правило при всяком пороке, о котором упоминает проповедник, говорить, что Государь не имеет сего порока, сие выражало бы какой-то недостаток уверенности в добродетели Государя… Наконец узнал я, что люди, которые в соборе во время проповеди моей не были и после не читали ея, говорят, что я напрасно упомянул о Навуходоносоре. Но я не знаю, какая и тут беда, когда обличение Навуходоносору каждый день поют в церкви в седьмой и осьмой песнях канона» (Письма. 1895. С. 34. № 21).