Однако, несмотря на то что дон Хуан чувствовал себя совершенно беспомощным перед каудильо, многие его сторонники так не считали. Франко ничего не мог поделать с бурными всплесками народных симпатий к бурбонской монархии. Осенью 1954 года испанцы из всех слоев общества тысячами стекались в Португалию на торжества по случаю совершеннолетия дочери дона Хуана, инфанты Марии дель Пилар. Однако еще большую тревогу у каудильо вызывало появление так называемой «Третьей силы», которую создали военные — верные сторонники Франко — в союзе с приверженцами короля и членами Opus Dei, влиятельной группой, состоящей из светских католиков. Эта организация стремилась к восстановлению традиционной монархии во главе с доном Хуаном, хотя и в рамках «Движения». Несмотря на то что Франко убрал из Верховного Совета научных исследований Рафаэля Кальво Сереру, который сам себя назначил идеологом «Третьей силы», ее призывы, глубоко проникшие в сознание людей, появились вновь во время муниципальных выборов, состоявшихся 21 ноября 1954 года в Мадриде. По мнению их устроителей, эти выборы, проводившиеся впервые после гражданской войны, абсолютно правдиво отражали волю народа, ибо треть муниципальных советников «избиралась» «отцами семейств» и замужними женщинами старше тридцати лет. Блас Перес, министр внутренних дел, использовал свое отнюдь не незначительное влияние для того, чтобы обеспечить победу фалангистам, в результате чего кандидаты, выдвинутые монархистами, оказались жертвами настоящей кампании по их запугиванию, развернутой фалангистскими головорезами. Тем не менее монархисты утверждали, что им удалось получить шестьдесят процентов реальных голосов. Когда они пожаловались Франко на то, каким образом результаты голосования преподносились в прессе, каудильо казался ошеломленным. Настоящим же кошмаром для него стало заявление генерала Хуана Вигона, который сообщил ему, что основная часть Мадридского гарнизона проголосовала за восстановление монархии. Франко же, вместо того чтобы сделать для себя соответствующие выводы о все более распространяющихся монархических настроениях в обществе, сделал жесткий выговор дону Хуану, возмущаясь поведением его сторонников.

Когда 9 декабря у каудильо родился первый внук, названный Франсиско Франко, генералиссимус получил возможность убрать дона Хуана с политической арены и основать собственную династию. Отец ребенка, Кристобаль Мартинес Бордиу, который, по понятным причинам, проявлял живейший интерес к этому вопросу, пытался всячески убедить Франко нарушить испанские традиции и изменить фамилии отца и матери. Однако, несмотря на то что каудильо и был какое-то время вроде бы увлечен этой идеей, по-настоящему он никогда не думал о ней. Одно назначение наследника уже влекло за собой риск общественной обструкции, а по отношению к безжалостному зятю генералиссимус испытывал особое недоверие. Совершенно очевидно, что для Франко было намного спокойнее иметь в качестве преемника своего «суррогатного» сына, Хуана Карлоса, чьи претензии на трон, как надеялся каудильо, будут направлены против собственного отца, а не против него самого, чем провоцировать опасные амбиции внутри семьи. Кроме того, Франко хватался за любую возможность соблюсти видимость законности, опять же чтобы не подвергать риску свое политическое положение. Тем не менее каудильо считал необходимым нарушить преемственность Бурбонов в престолонаследии. Он предпочитал посадить на трон Хуана Карлоса, а не его отца, дона Хуана, который, являясь законным наследником, сделал бы положение Франко политически уязвимым, а его режим незаконным и временным отклонением в истории, вместо того чтобы оказаться частью прославленного пути от средневековых королей до монархии XX века. И поэтому каудильо активно использовал страх людей перед очередной гражданской войной, которую могло вызвать возвращение дона Хуана в качестве главы государства с его разговорами о выборах и желанием стать «королем всех испанцев».