В пятидесятые и шестидесятые много моих друзей удостоилось чести, о которой они давно мечтали: им пожаловали дворянство. Среди таких – Артур Блисс, Нинетт де Валуа, муж Дафны дю Морье, Алисия Маркова, Мари Рамбер. Дж. М. Барри и Арнольд Бэкс получили титулы еще раньше. Арнольд Беннетт и вовсе от титула отказался. В 1954 году мне вручили Королевскую медаль Елизаветы II, и я могла бы воспользоваться связями, чтобы походатайствовать и о большем – но зачем? В профессиональном плане моя жизнь полностью сложилась. Что еще я могла бы желать для себя? Кроме того, я не из тех, кто алчет почестей. В архивах Генри я нашла одно свое письмо, где уверяю его, что отнюдь не честолюбива, и сейчас придерживаюсь того же мнения.

«Любая претенциозность в искусстве и в жизни ведет к посредственности», – сказала Марго Фонтейн. Сама Марго всегда отличалась скромностью, приверженностью только своему искусству, и я была безмерно горда за нее, когда в 1956-м она стала Леди Марго Фонтейн, возведенная самой королевой в ранг кавалеров Британской империи. С какой непреходящей радостью я передавала ей хореографию «Видения розы» и «Жар-птицы»! Марго Фонтейн, эта живая легенда, была моей ученицей, моей последовательницей. Позже я стала относиться к ней как к родной дочери, и именно ее попросила написать предисловие к моей «Технике балета». С тех пор как ее муж, панамский политик Роберто Ариас, был парализован после неудачного покушения на его жизнь, она много времени отдает уходу за ним, и я не так часто вижусь с ней. Но мы общаемся по почте и звоним друг другу. Знаю, что у нее трудности с деньгами и что Нуреев, очень разбогатевший, часто помогает ей.

Где найти слова для описания этой сценической пары – Рудольфа Нуреева и Марго Фонтейн? Видеть их танцующими вдвоем – для меня было самым сильным художественным потрясением всех последних лет – а быть может, и последнее из всех потрясений.

Пусть даже Марго оказалась вовлечена в международный скандал с трафиком вооружений, разразившийся вслед за попыткой насильственного свержения президента Панамы, – скандал, запятнавший репутацию и ее, и ее мужа, – что мне за дело. Пусть даже Рудольф растрачивает всю ту драгоценнейшую энергетику, которая и принесла ему славу, на беспутную жизнь в обществе своих друзей – художников и певцов андеграунда (мне называли Мика Джаггера, Энди Уорхола!), – тоже не беда! Мне хочется сохранить в душе их волшебную пару, очаровавшую «Ковент-Гарден».

Две жизни, обе романтические – каждая по-своему, две противоположных судьбы. Руди, родившийся в транссибирском экспрессе в годы сталинских чисток, происходил из бедной семьи татарских мусульман, даже и не слыхавших о балете; все для него было трудно, печально, опасно, всего пришлось добиваться своими силами. Или – дерзостью, как в покере. В том числе – профессионального образования танцовщика, запоздалого, трудно давшегося, беспорядочного, отмеченного множеством препятствий вплоть до его поступления в Кировский театр. Наконец – его безумный и храбрый порыв 16 июня 1961 года в аэропорту Бурже – он ухитрился тайком освободиться от охранников КГБ и «перепрыгнул преграды, чтобы перейти на Запад». В эту ожесточенную волю, в стремление переломить несчастную и безвестную судьбу, уготованную ему, он вложил всего себя и оказался живучим как кошка.