— Маруся, не укладывай Леночку сегодня рано, я постараюсь засветло приехать…
А у дочки остались свои воспоминания об отце:
— Жизнерадостность невероятная, — рассказывает сейчас Елена Александровна. — Упоение жизнью. Он и прочесть-то все интересные книги хотел, и летчиком стать, и краснофлотцем, и в футбол играть лучше всех. Но это не было свидетельством неустойчивости его натуры, разбросанности. Просто был до всего жадный.
— Очень искренним был с людьми, которые пришлись ему по душе. Часто у нас бывали певица Лидия Андреевна Русланова с Михаилом Наумовичем Гаркави, спортсмены братья Старостины. Но уж если кого Саша невзлюбил… — тут Мария Викторовна назвала имена двух известных тогда поэтов.
— И за что же он их так?
— За подхалимаж, карьеризм, приспособленчество. Всем богам готовы были служить…
Была у Косарева еще одна слабость — парная баня. В Сандуны ходили компанией, парились «до упаду». Ничего не делал Саша вполсилы. Вот и в бане тоже… Однажды упарил он секретаря ЦК комсомола Митю Лукьянова до полуобморочного состояния.
Любил лыжи, коньки… Но больше всего охоту. Но где тут как следует поохотишься, если и днем и ночью телефонные звонки. И не дай бог, если
Вдруг дома звонок. Из приемной Сталина. Вызывали Сашу. В то время страна шла навстречу первым выборам в Верховный Совет СССР, срочно требовалась Сашина виза под проектом Обращения к избирателям. Что делать? Уже дважды звонили, а он, как назло, на охоте застрял.
Мария Викторовна — в ЦК ВЛКСМ: «Помогите разыскать!» На месте Петр Вершков оказался: «Поможем…»
А домой уже Мехлис звонит. Он тогда начальником Главного политического управления Красной Армии работал. Вкрадчивым, нежным таким голосом спрашивает:
— Марусенька, только мне одному скажи, по секрету: где Саша?
— На охоте.
Когда Саша прибыл в Кремль, Сталин был уже в гневе. Но, увидев, как искренне расстроен комсомольский вожак, оттаял, смилостивился. Но, расставаясь, воспользовался подходящим случаем, чтобы пустить между Косаревым и Мехлисом «черную кошку»:
— Выйдешь в приемную, Мехлису спасибо скажи. Это он рассказал мне, где тебя разыскивать надо. Иди.
В приемной действительно стоял Мехлис.
— Ну что, Сашенька, поставил свою визу?
— Г… — ты! — бросил Косарев и, не глядя в его сторону, зашагал к выходу.
С товарищами. Сохранилось немного воспоминаний о совместных выездах с друзьями за город по редким выходным дням. И здесь, отдыхая, оживленно и остро спорили, — вспоминал Л. Гурвич. «Обсуждение только что вышедшей книги перемежалось чьим-либо рассказом об увиденной пьесе, спором на сравнительно отвлеченные философские темы…