Бегло посмотрев документы, Федоренко сказал:

— Механизированные корпуса, как ты, вероятно, уже слышал, расформированы. Сейчас вместо них создаем бригады и отдельные танковые батальоны.

— А дальше что? — невольно вырвалось у Ротмистрова. — Армия, не имеющая крупных бронетанковых соединений, не способна одержать победу в современной наступательной операции. Это аксиома.

— Знаю, что по науке оно так, сморщился, как от зубной боли, Федоренко. — Но нет у нас сейчас необходимого количества танков. Собираем все, что осталось, вплоть до ремонтируемых и учебных машин. Торопим промышленность с выполнением наших заказов, по почти все танковые заводы — на колесах, эвакуируются на восток. Вот заработают они на Урале, появится больше танков, будут у нас снова и механизированные и танковые корпуса. А сейчас пока надо драться тем, что есть, менять тактику, помогать пехоте в обороне, действовать из засад, любыми способами стараться выбивать танки противника…

— Выходит, возвращаемся к тому, с чего начинали, — непосредственная поддержка пехоты, и только.

— Не будем дискутировать на эту тему, мы не на занятиях в академии, — слегка нахмурился Федоренко. Он снова пододвинул к себе послужной список. — Перейдем, как говорится, ближе к делу. Есть предложение, Павел Алексеевич, назначить тебя начальником штаба бронетанковых войск Красной Армии. — Заметив, видимо, удивление на лице собеседника, генерал, бегло заглянув в послужной список, продолжал:

— Ты работал в крупных штабах, к тому же ученый, кандидат наук, хорошо знаком с вопросами строительства бронетанковых войск и боевой подготовкой танкистов. Уверен — вполне справишься.

— Но я хочу на фронт, все равно — командиром полка или батальона, — горячо сказал Ротмистров. — Поверьте, Яков Николаевич, мое дело воевать, я просто не смогу в такое время сидеть в тылу.

— «Хочу», «не могу», слова-то какие-то… дамские, — хмурясь, строго и недовольно сказал Федоренко. — Вы, может быть, думаете, что мы сидим здесь в тылу потому, что не хотели бы воевать? Отлыниваем здесь от фронта?

— Ни в коем случае так не думаю и этого не говорил, товарищ генерал-лейтенант.

— Мы с вами люди военные, товарищ полковник.

И обязаны служить там, где прикажут. Идите и хорошенько подумайте над моим предложением.

На этой неприятной ноте и закончился, по сути, так дружески начавшийся разговор. Выйдя от генерала, Ротмистров расстроенно подумал о том, что на днях, вероятно, будет подписан приказ о назначении и тогда ничего не останется, как подчиниться. Что же предпринять? И тут пришла мысль — послать письмо на имя Сталина. Тут же в управлении за одним из свободных столов коротко изложил суть своей просьбы; не мешкая отправил письмо в Кремль.