Командир полка с командирами батальонов и рот были на рекогносцировке. Вскоре они вернулись, и Егоров доложил, что, по его мнению, противник еще не имеет здесь прочной обороны. Но развернуть противотанковые средства и организовать систему огня он уже успел. Удалось засечь отдельные артиллерийские и минометные батареи врага. Поэтому Егоров попросил договориться с командиром 26-й стрелковой дивизии о поддержке атаки танков огнем артиллерии. Потом он доложил свое, принятое там, на местности, решение, — атаковать обоими батальонами одновременно, первому батальону майора Д. Л. Дорожкова — вдоль Демянского шоссе, а второму, которым командовал капитан В. Д. Баскаков, — правее.

— Все бросаю, чтобы усилить первый удар, — сказал Егоров. — Может, вернете мне роту КВ, товарищ полковник? Как видите, остаюсь совсем без резерва.

— Вижу. Ваше решение утверждаю. А насчет роты танков КВ — посмотрим по обстановке. Считайте, что это наш общий резерв.

Уже начали сгущаться сумерки, когда он вернулся на командный пункт. Наступила тревожная ночь. Прилег отдохнуть, но заснуть не смог. Беспокоило, что противник сам может перейти в наступление. Что тогда? А ведь от того, как сложится этот первый бой, зависит все будущее вновь сформированного соединения. В случае успеха оно окрепнет, люди поверят в свои силы, уверенность удвоит их боевой порыв. А неудача подорвет дух, и может случиться, что бригада так никогда и не станет настоящим боевым соединением…

На рассвете после короткой артподготовки оба батальона танкового полка вслед за пехотой 26-й дивизии перешли в атаку. С НП в бинокль он наблюдал их стремительное движение. Но вот внезапно словно бы сгустились тучи — появились и повисли над боевыми порядками черные «юнкерсы». Тридцатьчетверки ускорили ход. Правильно. Прорваться в расположение противника — верный способ избежать удара его авиации. Но пехотинцы под огнем противника залегли. Тут танкисты протянули им неоценимую руку помощи: навалились на огневые точки врага, били по пушкам, давили пулеметы и минометы. Стрелки вновь поднялись в атаку.

Танки, ломая сопротивление противника, устремились в глубину его обороны. Фашистская мотопехота в панике оставила деревню Красею; впереди Лужно. Но тут произошло что-то неожиданное, танки остановились. Сквозь дым трудно было рассмотреть, в чем дело. По рации Ротмистров услышал взволнованный голос Егорова:

— Со стороны дороги против Дорожкова перешли в контратаку двадцать танков, с окраины Лужно пятнадцать машин идут на Баскакова. Наша пехота отстала. Прошу помочь артиллерией и тяжелыми танками.