На следующий день, передвигаясь по разгромленному городу от одного бомбоубежища к другому, шпионы Урсулы начали собирать информацию: об уроне от бомбовых ударов, обороне, складах боеприпасов, местоположении войск, настроениях гражданского населения, а главное, о способности Германии поддерживать свою военную промышленность и торговлю в условиях самых ожесточенных бомбардировок за всю мировую историю. Местами бомбардировки союзников обратили Берлин в пепел и руины. Красная армия была приведена в состояние боеготовности в тридцати пяти милях к востоку от города, чтобы приступить к финальной атаке на столицу Гитлера. И все же город продолжал функционировать, словно ходячий мертвец, поверженный, но несдающийся. В своем бункере Гитлер продолжал отдавать приказы об обороне Берлина, пока тысячелетний рейх погружался в небытие в последних кровопролитных боях. Пропагандисты Геббельса до сих пор марали стены города: “Каждый немец встанет на защиту своей столицы. Мы остановим красные орды у стен нашего Берлина”. Линднера и Ру поразило, что около двух третей берлинской промышленности до сих пор оставалось на ходу; работали железные дороги и энергетика. Разведчики жадно вбирали в себя эти сведения, словно замаскированные туристы. Спустя неделю после приземления они вернулись к пункту выброски забрать оружие и оснащение для связи, после чего, расположившись у радиоприемника в гостиной фрау Линднер, слушали Би-би-си в ожидании мелодии Синдинга “Шепот весны”.

В Оксфорде Урсула со все большим нетерпением ждала новостей. Как и все кураторы, она чувствовала, что несет едва ли не родительскую ответственность за завербованных ею мужчин, получивших указания от Хеншке и брошенных навстречу смертельной опасности. “Сергей” пообещал оповестить ее, если шпионам удастся установить связь с РККА в Берлине. Каждую неделю Урсула звонила Хеншке из таксофона в Саммертауне, выясняя, получил ли Гульд сведения о судьбе агентов. Никаких новостей не было. По Би-би-си сообщали лишь самую общую информацию о марше на Берлин. Чтобы хоть как-то отвлечься, Урсула писала длинные письма Лену, во всех подробностях расписывая их повседневную жизнь: о том, как Питер пополняет свой словарный запас и говорит с сильным английским акцентом; о том, как Нина очарована животными; об академических успехах Миши в Истборне. Она сшила Нине новое платье. “Что хорошо в шитье, – размышляла она, – пока занимаешься им, можно продолжать думать”. Ее ни на минуту не покидали мысли о тех двоих, сошедших в преисподнюю Берлина.