Спустя считаные дни после начала советской оккупации Берлина на пороге дома Валли Шмидт в Вартенберге появился офицер Красной армии: вместе они извлекли “Джоан” из ямы, вырытой между сливовым деревом и курятником. С бюрократическим педантизмом офицер предъявил Валли квитанцию за половину революционной системы связи. Центр отправил агенту Соне в Британию зашифрованное послание о том, что передача состоялась.

2 мая 1945 года командир оборонных отрядов Берлина безоговорочно сдался генералу Василию Чуйкову, тому самому военному, который, будучи советским атташе по обороне в Чунцине в 1941 году, помог вызволить Руди Гамбургера из китайской тюрьмы. Война в Европе была окончена.

Среди участников операции “Орудие” Линднер и Ру оказались везунчиками. А-26, вылетевший на миссию “Долото” в Рурскую долину, потерпел аварию в ночь на 19 марта неподалеку от города Швеге, и все, кто был на его борту, погибли. Вернер Фишер (операция “Бензопила”) успешно приземлился недалеко от Лейпцига 7 апреля, ему предстояло доложить о передвижениях немецких войск и условиях жизни в британских лагерях для военнопленных, в том числе в Кольдице. После приземления он оказался окружен солдатами Красной армии, которые продвинулись на юге Германии дальше, чем думало УСС. У Фишера при себе были фальшивые документы на имя Эрнста Лаутербаха, спецагента гестапо. Он пытался объяснить, что является немецким коммунистом, выполняющим задание разведки. Недоверчивые солдаты застрелили его на месте и бросили тело в канаву. Помимо “Молота”, единственной миссией, в которой удалось достичь поставленных целей, была операция “Кирка” – ее участники приземлились в Ландсхуте, неподалеку от Мюнхена. По словам Билла Кейси, “выйдя на связь по «Джоан – Элинор» не менее девяти раз, агенты передали ожидавшим их «Москитам» огромное количество сведений о железнодорожном сообщении и работе транспорта, центрах связи и передвижениях войск”.

Линднер и Ру, следуя инструкциям ГРУ, объяснили американцам, что хотят вернуться в Великобританию и продолжить работу на американскую разведку. Тем не менее офицер УСС Генри Саттон подверг их подробному допросу в “резкой и не всегда дружелюбной” манере. Их “готовность вернуться в Великобританию” показалась ему “какой-то подозрительной”. Вероятно, они были коммунистами и до освобождения длительное время находились в руках советских военных. “Мог ли Саттон быть уверен, что они не стали двойными агентами?” Гульда, быть может, и не волновали их политические взгляды, но Саттон испытывал к ним самый живой интерес: “Политическое прошлое этих людей вызывает у нас серьезные сомнения в их пригодности для наших послевоенных операций в Германии”. По мере того как заканчивалась Вторая мировая и начиналась холодная война, толерантность к коммунизму сменялась глубоким недоверием, а возрастающий послевоенный антагонизм пришел на смену целесообразному альянсу военного времени.