В МИ-5 дело Урсулы Бертон оставалось открытым. Раз в несколько месяцев происходило вялое обсуждение, не следует ли вновь отправить следователей в “Сосны”. “Урсулу Бертон нужно допросить заново, – писал полковник Джеймс Робертсон из отдела контрразведки. – На мой взгляд, подобных людей необходимо допрашивать неоднократно, пока не будет бесспорно установлено, что выудить из них больше ничего невозможно”. Но у Скардона не было никакого желания лишний раз себя утруждать: “Я тщательно обдумал возможность повторного допроса Урсулы Бертон […] в последнее время не возникло никаких сведений, позволяющих повысить результативность подобных усилий, а ввиду невозможности ожидания успешного исхода я не расположен возвращаться к данному вопросу”. Было достигнуто соглашение, что наилучшим решением в отношении миссис Бертон будет отсутствие каких бы то ни было действий: “Однажды ее уже допрашивали, но безуспешно, к тому же она очень крепкий орешек”.

Зима 1949 года выдалась на редкость морозной. Лен, слетев с мотоцикла, получил серьезный перелом ноги и руки. Врач сказал, что Бертон не сможет работать по меньшей мере восемь месяцев. Алюминиевый завод воспользовался шансом от него избавиться. Небольшое наследство, завещанное Урсуле отцом, было почти растрачено. Лен все глубже впадал в депрессию. Домашняя мышка Нины окоченела насмерть на подоконнике их дома. Водопровод лопнул. Урсула, озадаченная затянувшимся молчанием ГРУ и неуверенная в своем будущем, погрузилась в тоску: ее карьера в разведке тоже была заморожена.

Однажды утром в конце января, скорее по привычке, нежели рассчитывая на что-то, Урсула вновь отправилась на велосипеде к тайнику. В гололедицу знакомый маршрут, проходивший под железнодорожным мостом и мимо перекрестков, таил множество опасностей. Прислонив велосипед к четвертому дереву, Урсула проверила тайник. И нащупала небольшую посылку. Окоченевшими пальцами она открыла ее: там были деньги и письмо от Центра с разрешением на поездку в Германию. Спустя три года Соню вновь признали своей.

Урсуле не терпелось вновь увидеть родину, но она не была уверена, что готова там жить. Мише было уже почти девятнадцать, и он учился на втором курсе университета в Шотландии. Даже если бы Лен согласился уехать, путешествовать с загипсованной ногой он не мог. Урсула неторопливо готовилась к отпуску в Берлине. Визовые ограничения ослабили, и, как ей сказали, проблем для получения необходимого разрешения возникнуть не должно. Спешить было некуда. Когда-то Урсула ушла от преследования китайской и японской тайной полиции, швейцарских спецслужб и гестапо. Медлительный мистер Снеддон со своими печальными усами никаких опасений не вызывал. В МИ-5 явно ничего не знали о ее последней шпионской работе.