К этому времени Фукс уже восемь лет был шпионом, и напряжение давало о себе знать. Британия стала вызывать у него глубочайшее восхищение. Ровно в тот момент, когда в МИ-5 почуяли что-то неладное, он прервал связь со своим советским куратором.
21 декабря 1949 года Скардон допросил Фукса в его кабинете в Харуэлле. С ним он использовал тот же бесцеремонный подход, что и с Урсулой. “В нашем распоряжении имеются точные сведения, доказывающие, что вы виновны в шпионаже в интересах Советского Союза”. Фукс немного подумал и дал неоднозначный ответ: “Вряд ли… быть может, вы мне скажете, что это за доказательства?” Поскольку у сыщика из МИ-5 не было доступа к “Веноне”, никаких доказательств Скардон предъявить не мог. После четырех часов допроса он ничего не добился и не был уверен в виновности Фукса. После второго разговора он решил, что тот невиновен. Третий допрос был неубедителен. Скардон упорно проявлял уникальный талант не замечать шпионов прямо у себя под носом.
Но 23 января 1950 года Фукс сам пригласил мистера Снеддона в свой дом в Харуэлле.
“Он явно очень переживал, – писал Скардон. – Я предложил ему снять с души камень и очистить совесть, рассказав мне все с начала и до конца”. Фукс колебался, и вместо того чтобы воспользоваться своим преимуществом, Скардон предложил сделать паузу и пообедать в пабе. “Во время еды он, казалось, все взвешивал и был заметно рассеян”. К моменту возвращения домой Фукс уже принял решение. “Он сказал, что, по-видимому, в его же интересах было бы ответить на мои вопросы”. Этот неожиданный поворот будут потом приписывать уникальному таланту Скардона в проведении допросов. На самом деле Фукс просто решил выложить все как есть без дальнейших понуканий. Скардон был ошеломлен, когда Фукс признался, что последние восемь лет занимался разведкой на Советский Союз, “передавая информацию, связанную с атомной энергией, во время нерегулярных, но частых встреч”.
Три дня спустя в кабинете 055 Военного министерства Фукс подписал десятистраничное признание. Как и разведдеятельность Фукса, его решение о признании напоминало дело принципа, в котором эхом отзывались проповеди отца: “Есть некоторые стандарты морального поведения, с которыми ты живешь и которые нельзя игнорировать […] Я до сих пор верю в коммунизм. Но не в том виде, в котором он существует в современной России”.
Фукс наивно верил, что, после того как он снимет гнет с души, ему позволят продолжить работу в Харуэлле. Заключение под стражу стало для него потрясением.
Арест Клауса Фукса попал на передовицы всех британских газет, даже в