Подвергший блестящему разбору письма де Сталя искусствовед Андре Шастель отметил постепенный переход от надменности тона и искусной дипломатичности гордого художника к печальной и неизбывной жалобе:

«После того, как минули первые радости в связи со свалившейся на него известностью, и первые экстравагантные траты, появляются печальные жалобы на усталость и бессонницу, на нервозность и исступление. Нечто безысходное и неисцелимое вытесняет в нем безграничную самоуверенность. Можно отметить, как нарастает тема роковой обреченности. Тон остается гордым, хотя по временам и жалобным. Появляется то, что он называет «туманом»…

В последние месяцы своей жизни де Сталь чаще всего излагал свои взгляды на живопись в письмах Жаку Дюбуру, а иногда подругам Жанны мадам Грийе или мадам Осман. Последнее из таких «теоретизирующих» писем он послал в январе 1955 года коллекционеру и искусствоведу Дугласу Куперу. Де Сталь писал о роли случая и случайности в развитии его живописи. Он не впервые писал о роли случайности или даже «взрыва», о вторжении неведомой внешней силы, о находках, являвшихся сами собой… Как ни странно, французским комментаторам не вспоминался при этом старший художник (в некотором смысле «основоположник»), писавший о том же несколько десятилетий тому назад:

«Все формы, когда бы то ни было мною употребленные, приходили ко мне «сами собой»… Иногда приходилось терпеливо, а нередко и со страхом в душе дожидаться, пока они созреют во мне».

Или еще:

«Развитие искусства… состоит во внезапных вспышках, подобных молнии, их взрывов, подобных «букету» фейерверка, разрывающемуся высоко в небе и рассыпающему вокруг себя разноцветные звезды…»

Так задолго до Сталя писал Кандинский. В его письмах найдется еще немало совпадений с формулами молодого де Сталя (о подсознании, об алогизмах, о непризнании абсолютного и т.п.).

…Всю зиму и начало весны 1955 года Никола де Сталь напряженно работал – писал картины, делал с Пьером Лекюиром книгу «Максимы», готовился сразу к нескольким выставкам (в Париже, Лондоне, Цюрихе). А однажды, встретив де Сталя, зале смотритель музея в замке Гримальди Дор де ла Сушер предложил ему устроить выставку в их почтенном учреждении (ныне это музей Пикассо). Де Сталь принял предложение, и выставка должна была открыться в августе 1955 года, после парижской выставки в галерее Дюбура.

Де Сталь работал теперь исступленно, зачастую почти без сна, но при этом еще успевал путешествовать, надзирать за работами в Менербе, угощать мастеров, работавших в «малом замке», в престижном антибском кафе «У Феликса», завтракать в ресторане с Бетти Бутуль и ее супругом, мэтром Гастоном Бутулем, писать письма. Успевал читать книги и даже знакомиться с дамами. Дамы в Антибе попадались ему вполне интересные и образованные. Одна из них, упомянутая мной жена адвоката, написала сочинение об истории секты ассасинов или хашишинов. Признаем, что слова, лежащие в основе обоих названий этой исмаилитской секты (и убийство и гашиш), звучат и нынче вполне устрашающе.