Кандинский говорил, что «музыка всегда была искусством, не употреблявшим своих средств на обманное воспроизведение явлений природы, но делавших из них средство выражения душевной жизни художника». По Кандинскому, творчество должно быть направлено на раскрытие в искусстве «трансцендентальной сущности вещей (по ту сторону их зримой вещности)». С этой точки зрения идеалом творческой деятельности Кандинскому представлялась деятельность музыкальная.

Сам Кандинский обладал, как, кстати, и де Сталь, «цветным слухом». В его наследии, как и в наследии де Сталя, немало «музыкальных» картин. В 1920-м году на заседании возглавляемого им при большевиках Института художеств он демонстрировал таблицу «Параллели цвета и звука», однако роман Кандинского с музыкой начался намного раньше. Он вполне прилично играл на виолончели и на фортепьяно. В 1911-м году Кандинский впервые услышал струнные концерты австрийского композитора Шонберга и вдохновленный ими написал картину «Концерт» («Впечатление 111»). В том же году вышли книга Кандинского «О духовном в искусстве» и книга Шонберга «Учение о гармонии».

Сам Шонберг тоже занимался живописью, а о живописи Кандинского и Кокошки он говорил, что эти художники «пишут картины, для которых материальный мир не более чем импульс к фантазии в красках и формах. То что они выражают себя таким же образом, каким до них выражал себя раньше лишь музыкант, это и есть симптомы распространяющегося познания истинной сути вещей».

Шонбергом была создана атональная, додекафоническая музыка и основана школа композиции, которую называют Новой венской (или нововенской) школой. Познакомившись с Шонбергом в Германии, Кандинский до конца жизни вел с ним активную переписку.

Теперь музыку Шонберга и других композиторов нововенской школы, атональную, лишенную мелодии музыку предстояло услышать Никола де Сталю, и он с нетерпением ждал начала парижских концертов «Домэн мюзикаль» в театре Мариньи.

Четвертого марта Никола де Сталь двинулся в Париж в автомобиле, прихватив в попутчицы Бетти Бутуль. Путешествие длилось целую ночь.

В Париже у Никола было еще множество дел. Он заезжал в типографию Бодье, где у них с Лекюиром должна была выйти книга «Максимы», потом он до ночи бродил по улице с сыном Жанин Антеком, который собирался писать книгу о творчестве де Сталя. Он съездил также повидаться с Жаком Дюбуром.

А шестого марта начались концерты в театре Мариньи. Наряду с Шонбергом исполняли Антона Веберна, потом Пьера Булеза, и для Никола де Сталя это было настоящим потрясением. Он слушал, и в видениях его звуки являлись в красках. Он даже пытался успеть что-то нацарапать на программке: «скрипки красное цвет охры…» Программка эта сохранилась, она является архивным документом, нас с вами не будет, но вечно будет жив архив…