Эту задачу с замечательной поэтической силой и выполнил Некрасов в своей «Катерине». Слово «потерпи», столь высоко ценимое публицистами славянофильского лагеря, настойчиво повторяется здесь несколько раз:

Эти строки явно перекликаются с теми, которые цитирует Тертий Филиппов:

Но здесь это «потерпи» оказывается совершенно бессильным, так как его легко побеждает несокрушимое чувство протеста, живущее в душе Катерины. Весело, задорно, насмешливо говорит она об этом «потерпи» — и, наперекор всем проповедникам кротости, завоевывает для своего чувства такую свободу, которая смелым своим проявлением уничтожает дотла все концепции славянофильских ханжей:

Задача сводилась к тому, чтобы эта песня-антитеза по народности своего содержания, по своему фольклорному стилю не уступала бы той (цитируемой Филипповым) песне, которую она должна была опровергнуть и вытеснить из обихода крестьян. Этой цели Некрасов достиг вполне: даже у него не много найдется песен, которые по своему содержанию, по своей душевной тональности, по своему языку были бы так близки к народному творчеству.

Итак, второй метод, применявшийся Некрасовым при использовании фольклорных источников, сводился к систематической борьбе с чуждыми революционной демократии идеями, образами, надеждами, верованиями, находившими в этих источниках свое выражение. Борьба, как мы видели, велась очень разнообразными способами, но все они служили одной цели: придавали оппозиционную направленность тем элементам фольклора, которые являлись порождением крестьянской «мягкотелости» и «косности».

В этой революционной переработке фольклорных текстов у Некрасова были единственные предшественники — декабристы.

Взяв, например, подблюдную песню:

декабристы придали ей прямо противоположный характер:

В той же подблюдной песне в дальнейших строках выражалось желание, чтобы царские вельможи «не старились», а царские кони «не изъезживались». Декабристские поэты применили те же пожелания к «друзьям свободы» и тут же напомнили, что у этих «друзей» имеются кинжалы и сабли: