Конечно, различные стороны языка развиваются всегда неравномерно. Медленнее всего изменяется его грамматический строй. Но словарный состав языка находится в состоянии почти непрерывного изменения. Поэтому нельзя и представить себе, чтобы «деревенские русские люди» изъяснялись у Некрасова таким языком, каким они изъясняются в стихах Исаковского:
кювет.
культурный отраслям науки.
энтузиастка.
Та резкая грань, какая существовала (в отношении лексики) между «городскими» и «деревенскими» стихами Некрасова, заметно стирается в современной советской поэзии, потому что с каждым годом все больше стирается грань между деревней и городом. Вполне естественно, что благодаря этому чрезвычайно ускорился процесс уничтожения различий между деревенской и городской речью. Что этот процесс уже достиг огромных результатов, явственно говорят нам, помимо множества прочих свидетельств, те сдвиги, которые запечатлелись в словарном составе современных стихов, изображающих советскую деревню.
Старая деревня должна была совершенно исчезнуть, некрасовские Ненилы, Орефьевны, Наумы и Власы должны были отойти в невозвратное прошлое, чтобы из народной среды могли появиться Исаковский, Твардовский и другие поэты, продолжающие литературное дело Некрасова.[429]
19
19 19
При непосредственном общении с народом Некрасов испытывал в иные минуты такое чувство восторженной нежности, которое он любил называть «умилением».
«Умиление» — устарелое слово. Нынче нам чудится в нем какой-то оттенок слащавости. Между тем в некрасовское время оно было живым, обиходным, насыщенным большими эмоциями. Именно этим словом обозначил Некрасов те чувства, которые охватили его при встрече с деревенскими детьми: