он, в сущности, говорит то же самое, что, как мы только что видели, было сказано им о других:

«Дороги» и «хороши» оттого, что родные. Недаром излюбленный эпитет Твардовского — «родимый», «родной» — звучит у него таким некрасовским звуком: «край родной», «земля родная», «страна родная», «родимый дом», «каждый кустик мне родня», «и нет родни родимей».

И такая же — некрасовская — близость к фольклору. В «Стране Муравии», в «Василии Теркине» стих Твардовского до такой степени связан с народным мышлением, с народными формами речи, что, как и в поэме «Кому на Руси жить хорошо», невозможно четко разграничить собственное творчество автора от тех народных поговорок, прибауток, пословиц, которыми так обильно уснащен его текст. И кто не знает, какое множество крылатых выражений и слов из «Василия Теркина» еще во время войны вошло в живой обиход нашей армии!

Истинным создателем фольклора — нового, советского — является Твардовский в той замечательной главе «Страны Муравии», где он изображает колхозную свадьбу. Эта смелая попытка поэта дать новое содержание и новую форму всему циклу обрядовых свадебных песен принадлежит к числу его несомненных удач.

Согласно свадебному ритуалу минувших времен, мать невесты должна была голосить и причитывать, а следом за ней и невеста. Ритуал этот прямо предписывал:

Марьюшке было о чем плакать в те годы. Она хорошо сознавала, какая участь ждет ее в замужестве. И потому в ее ответном причитании слышались тоскливые слезы:

Верная этим древним обычаям, мать невесты в поэме Твардовского не только считает себя обязанной голосить на свадьбе, но к такому же плачу побуждает и дочь:

Но у Настеньки нет расположения к слезам, — да и отчего бы ей плакать! — ведь она выходит замуж по собственной воле, и ей нечего бояться ни свекрови, ни свекра. Старуха даже готова укорять свою дочь за такое нарушение традиций: