10

На Украине

Я всегда считал – считаю и сейчас – работу среди крестьянства самой интересной и увлекательной сферой деятельности революционера. Работа эта сводится к пропаганде и организации больших крестьянских масс. Это – как бы прямая противоположность заговорщицкой подпольной работе террориста. Террорист прячется ото всех, живет в строгом одиночестве – он окружен врагами. Крестьянский пропагандист и организатор – всегда на людях, он встречается с десятками, сотнями людей в день, по большей части окружен сочувствующей ему, дружеской атмосферой; его работа протекает под открытым небом, на вольном воздухе, под солнцем…

В Женеве у постели больного Михаила Рафаиловича мы с Абрамом пробыли недолго – и почти одновременно вернулись в Россию, в Петербург. Абрам – на свою прежнюю работу террориста, я – на новую для меня работу, среди крестьянства. Центральный комитет командировал меня в качестве своего представителя для наблюдения и руководства крестьянской работой на Украине. Два месяца, проведенные мною здесь, одно из лучших моих воспоминаний революционной работы. Это было как бы лирическим интермеццо или революционной идиллией после предшествовавших и перед последовавшими затем тягостными, полными драматизма и даже трагизма переживаниями.

Был еще май. Помню, когда уезжал из Петербурга, там была еще белая ночь – в эти белые ночи в Петербурге так светло, что можно читать, не зажигая света. Но без «теней» не обходятся и белые ночи… Люди, долго находившиеся под тайным наблюдением, знают это особое ощущение – вы не можете указать ни на одного преследующего вас шпиона, вы никого не замечаете, но постепенно вами овладевает какое-то беспокойство, неуверенность. Мало-помалу каким-то шестым чувством вы убеждаетесь, что за вами следят, что вы находитесь под чьим-то прицелом – вас вот-вот схватят… Многие из товарищей мне передавали о таком же ощущении. Именно это я теперь испытывал в Петербурге.

В этом ничего удивительного не было. 27 апреля открылась в Петербурге Государственная дума. Хотя революционные партии ее и бойкотировали и не приняли участия в выборах, тем не менее в своем огромном большинстве в Государственную думу прошли в качестве депутатов враждебно настроенные по отношению к правительству лица, немало среди них оказалось и таких, которые были близки к нашей партии («трудовики»).

В стенах Государственной думы нередко звучали смелые и даже революционные речи – всего революционнее были настроены депутаты от крестьянства, на которых как раз больше всего надеялось правительство. Эти его надежды были выборами совершенно обмануты. Все отчеты о заседаниях Государственной думы печатались в газетах, настроение в стране подымалось. Наша партия, как и другие революционные партии (большевики и социал-демократы меньшевики), старались воспользоваться этим – возникали с нашим участием новые газеты, создавались новые издательства народной литературы полуреволюционного характера.