Наша шхуна «Кон-гоу маару» шла из Охотска прямым рейсом, без захода куда бы то ни было – если то будет угодно Нептуну и Борею – к главному острову Японии Хонсю, в большой порт Ниигата.

16 На шхуне в Японию

16

На шхуне в Японию

При яркой солнечной погоде и при попутном ветре наша шхуна снялась с якоря и тихо вышла с рейда. Жалкий Охотск остался позади, берег все дальше и дальше отходил от нас, море развертывалось впереди все шире. Чувство горячей радости наполнило нас. Как по уговору, мы взялись с товарищем за руки и прокричали «ура!» морю и свободе. Сейчас море и свобода были для нас одно и то же. И вместе с тем мы не могли удержаться от того, чтобы насмешливо не раскланяться издали с одураченным нами исправником. Впереди нас ожидают новые испытания, но лучше иметь дело с какой угодно стихией, чем с русской полицией, – так думали мы тогда.

Наша шхуна «Кон-гоу маару» была небольшим парусным судном в 60 тонн, от носа до кормы было всего лишь 50 шагов, как я это сейчас же установил. Весь экипаж ее состоял из 20 человек: двенадцати матросов, пяти рабочих (в их числе кок, то есть судовой повар), капитана, лоцмана, приказчика из японского магазина в Охотске Вайчи Сея по имени Кумагай-сан (он говорил ломаным языком по-русски) – все японцы, и нас двое, итого 22 человека. Шхуна загружена только наполовину: в этом году улов рыбы был плохой.

Шхуна – простая рыбачья шхуна! – поражает чистотой и приспособленностью своей даже в мелочах. Внутри кают-компания обложена красными полированными досками. Весь пол устлан чистой циновкой, посередине тлеют в деревянном ящике с пеплом древесные угли, над которыми устроен низенький треножник; на него ставится чайник. Здесь мы пьем чай, обедаем, разговариваем.

Столом служит прикрытый циновкой пол, стульями – маленькие подушечки для каждого. Циновка такой безукоризненной чистоты, что, садясь на нее, приходится каждый раз снимать сапоги – процедура весьма надоедливая. За обедом нас угощают вареным рисом (основная японская еда), жаренной на палочках рыбой, крупной соленой красной кетовой икрой. За ужином, кроме того, дают еще «мармора» с какой-то травой, то есть вареные молоки рыбы.

Но с палочками справиться мы не могли, что вызывало у всех японцев смех, пришлось заменить их европейскими ложками, над чем долго с присвистыванием и причмокиванием смеялись Кумагай-сан и особенно наш капитан, человек строгий и молчаливый, с острыми чертами лица и черной, жесткой щетиной на губах и подбородке. Кок, прелестный стройный юноша с черными влажными глазами, сидит здесь же на корточках с маленькой деревянной кадушкой, наполненной вареным рисом, и внимательно следит за нашими чашечками, пополняя их во время еды; с этим коком я почему-то немедленно подружился, хотя мы могли только друг другу улыбаться и похлопывать друг друга по плечу.