Другая жизнь началась и для меня после декабря 1908 года…

Приложение Из книги воспоминаний Владимира Михайловича Зензинова «Из жизни революционера» (Париж, 1919)

Приложение

Из книги воспоминаний Владимира Михайловича Зензинова «Из жизни революционера» (Париж, 1919)

Изгнанник во франции

Изгнанник во франции

Целый год прожил я в Париже, и этот год из всех своих революционных испытаний я считаю самым тяжелым. Нет ничего тяжелее изгнания. С ним я не могу даже сравнить сибирской ссылки, которую мне позднее пришлось испытать и которая по своим условиям была исключительно тяжелой. Страстно стремиться на родину, мечтать отдать ей все свои силы – и изнывать в бездействии, не будучи в состоянии ничем помочь ей и работать ей на пользу… И все вести из России были так тяжки – реакция черной тучей нависла тогда над нашей страной. Это были тяжелые переживания, тяжелые испытания.

И к этому прибавился еще тяжелый удар, который разразился над нашей партией, – измена Азефа, который был разоблачен как раз в это время. Оказалось, что измена свила себе гнездо в самом сердце партии, так как Азеф в глазах партии имел большие заслуги по своей террористической деятельности, пользовался большим влиянием и стоял выше всяких подозрений. И теперь этот человек оказался предателем, за деньги продававшим правительству головы своих наиболее близких друзей. Измена Азефа на многих произвела ошеломляющее впечатление, многие разуверились в жизни, в людях, в партии – было даже несколько случаев самоубийства в связи с этим именно событием.

Но не на всех измена Азефа подействовала так, у других, наоборот, она вызвала прилив энергии. Мы видели в этом событии удар по партии, удар по революции – необходимо было усилить революционное движение. Для себя я решил снова ехать в Россию для революционной работы во что бы то ни стало. Мои родные жили тогда в Москве, письмами убедить их в правильности своего решения было трудно – я упросил их приехать ко мне на свидание в Париж.

– Отец, я хочу ехать в Россию на работу, я не могу больше сидеть за границей сложа руки.

– Подумай о матери, ты давал обещание…

– Я знаю и помню. Но скажи мне правду: ты видишь сам, что делается у нас сейчас в России, сам знаешь, что без борьбы и жертв нельзя сейчас работать на пользу родины… Скажи мне, если бы я теперь послушал тебя и остался спокойно жить за границей, когда моих товарищей арестовывают, ссылают и вешают, – ведь ты, наверное, сам стал бы меньше уважать меня?

Отец пристально посмотрел мне в глаза.

– Да, меньше…