Государственный переворот в Омске

Государственный переворот в Омске

Еще во время Государственного совещания в Уфе начались на фронте неудачи. Большевикам удалось вернуть Казань, удалось даже занять Самару – центр наиболее демократических сил, которые стояли против большевиков. Это сильно ослабило те демократические силы, на которые опиралось коалиционное Временное правительство. С другой стороны, захват большевиками Волги отодвигал на восток фронт, на котором шла борьба с большевиками, и это заставило Временное Всероссийское правительство выбрать своим местопребыванием город Омск в Западной Сибири, где особенно сильны были реакционные влияния Сибирского правительства.

Мы, демократические члены Всероссийского правительства, хорошо понимали всю опасность этих обстоятельств. Всех своих противников большевики называли контрреволюционерами и уверяли, что все они проводят в жизнь реакционную программу. Всякое уклонение наше вправо от истинно демократических идей как бы подтверждало обвинения большевиков и оправдывало их деятельность. Поэтому мы особенно боялись усиления сибирских влияний. И потому мы с большой тревогой ехали в Омск.

Действительность оправдала наши опасения.

Странные чувства пережил я по дороге в Сибирь. Всюду на станциях наш поезд, в котором ехало правительство, торжественно встречали, в двух больших городах мы останавливались. Торжественно гремела музыка, на площадях войска устраивали нам парады, отдавая все воинские почести. Городские думы устраивали в нашу честь празднества и обеды – мы были верховной властью всей России и я – одним из ее членов. И почему-то все время в пути я вспоминал о том, как в первый раз, одиннадцать лет тому назад, а затем семь лет тому назад, я ехал по этой дороге, но уже в качестве арестанта, над которым мог проявить свою власть каждый конвойный солдат… Судьба изменчива. Но в душе у меня не было радости, было лишь сознание ответственности за ту огромную тяжесть, которая выпала на мою долю.

И позднее обстоятельства нередко напоминали мне об этой изменчивости судьбы. Особенно запомнился мне один случай. Однажды на обычный прием ко мне, как к члену Всероссийского правительства, явился какой-то пожилой человек, лицо которого мне показалось знакомым, но я не мог его вспомнить. Он назвал свою фамилию, я ее не расслышал. Он обратился ко мне с просьбой о пенсии, которая, как он думал, полагалась ему, как старому чиновнику, – при этом он говорил со мной как с человеком, которого он как будто хорошо знал. Когда он ушел, я взглянул на оставленную им визитную карточку и невольно рассмеялся: на ней стояла фамилия – Витте. Это был тот самый якутский губернатор, при котором я в последний раз был в ссылке. Тогда я был в его распоряжении, и он мог сделать со мной все, что хотел, а теперь является ко мне с просьбой как к представителю высшей власти…