Но вот город кончился, началась засыпанная снегом роща, та самая роща, в которой за два месяца перед тем казаками был расстрелян министр Сибирского правительства Новоселов (по своим убеждениям социалист), следствие по убийству которого вел по поручению Всероссийского правительства как раз ехавший с нами Аргунов. Мы переглянулись между собой – очевидно, конец был близок: мы ждали, что автомобиль вот-вот остановится, нас выведут в лес и тут же расстреляют. В эти минуты каждый из нас, вероятно, мысленно прощался со всем тем, что ему было самым дорогим на свете… В таком состоянии мы проехали еще несколько верст, но команды о расстреле все еще не было.

Впереди показалось большое темное здание, мы подъехали к нему. Здание оказалось сельскохозяйственной школой, которая была отведена под казармы отряда атамана Красильникова, арестовавшего нас.

Нас ввели в здание и посадили всех вместе в одну комнату, которая охранялась внутри и снаружи. Страже громко был отдан приказ стрелять в нас при малейшем нашем подозрительном движении. Это было часа в три ночи. Мы ждали рассвета, так как были убеждены, что на рассвете нас расстреляют. Каждый раз, когда у дверей сменялся караул, мы думали, что это наступила наша последняя минута. Никто не являлся к нам, никто нас не допрашивал, и мы были в полном неведении, что произошло в городе.

Только на второй день, то есть 19-го утром, явился к нам неизвестный, оказавшийся позднее переодетым в штатское офицером из отряда Красильникова, и показал нам газету. Из нее мы узнали об измене одного из членов Всероссийского правительства, Вологодского, бывшего членом Сибирского правительства и принимавшего в свое время присягу на верность народу и избранному в Уфе Всероссийскому правительству. Газета сообщала также об измене своей присяге всего созданного нами Совета министров, который передал всю верховную власть военному министру адмиралу Колчаку. Этот Совет министров состоял почти целиком из бывших членов Сибирского правительства, и таким образом оказалось, что действительным творцом омского переворота было реакционное Сибирское правительство, представители которого наряду со всеми принимали участие в создании правительства в Уфе и приносили ему присягу на верность.

На другой день, 20 ноября, нас под усиленной охраной вывезли под звуки «Боже, царя храни» из казармы, посадили в экстренный поезд и в одну неделю под строгой стражей домчали до границы с Китаем, строго следя за тем, чтобы по дороге мы ни с кем не вступали в сношения. Всю дорогу нас сопровождал отряд в 80 человек офицеров и солдат из отряда атамана Красильникова, которым был отдан Колчаком приказ расстрелять нас на месте в случае попытки к побегу или при попытке освободить нас извне.