«Война будет бежать, — говорила я, — я спрячусь на самой макушке нашей вербы, война и мимо пробежит. Или лягу в борозду меж картофельной ботвы, я же маленькая, война точно не заметит меня».

Иногда зимними вечерами расспрашивали своих отцов, как они громили фашистов.

Фронтовики нашего переулка были внешне здоровы, работали в колхозе, кто трактористом, кто «по наряду», кто бригадиром. Исключение составлял Стефан, у него не было ноги. Несмотря на это, Стефан был крепышом. Он мог выпить за двоих, а то и за троих и одолеть всю компанию без особого напряга. В селе за ним закрепилось прозвище «культя». Степаном тоже редко его называли, «в глаза» — Стёник, «за глаза» — Культя. Он пережил всех фронтовиков нашего переулка.

Это сейчас, спустя годы, я знаю, что он во время оккупации села служил в полиции, как и все молодые мужчины 1922–1924 годов рождения, не попавшие под возрастной довоенный призыв.

После освобождения Стародубского района, в октябре 1943 года их всех призвали в Красную Армию, в штрафную роту, и отправили на фронт.

Как рассказывал сам Стефан, он вместе с другими призывниками, не доезжая до Унечи, попал под вражеский обстрел. Правда, поговаривали в селе, что он сам себе неудачно прострелил левую ногу, затронул кость.

Честно говоря, мне не верится в эти придумки. Возможно, они возникли, потому что именно левая нога была простреляна (правой рукой).

Припоминаю и я хвастовство Стефана после бани за выпивкой с моим отцом, когда он, захмелевший, посмеивался: «Вот ты и горел в танке, и замерзал, войну всю прошёл, а что ты имеешь? А мне машину дали, работу хорошую, девок моих в интернат взяли, там кормят, одевают, а твоя вон дочка посинела вся от худобы».

«Ты знаешь, что оставалось от необстрелянных пареньков после наступления? — сквозь слёзы выдавливал отец и тут же добавлял: — Одни кишки на кустах. Я эту картину забываю только, когда напьюсь до беспамятства».

Отец мой скрипел зубами, но слёз сдержать не смог, вспоминая пехоту, которая почти всегда была рядом с танками.

Примечание. Стефан не виновен в подлости власти, в том, что фронтовики для неё стали уже отработанным материалом, их нищенское существование не волновало её.

Примечание. Стефан не виновен в подлости власти, в том, что фронтовики для неё стали уже отработанным материалом, их нищенское существование не волновало её.

* * *

Животный страх за свою жизнь в условиях войны толкал на предательство сотни тысяч людей разных рангов.