Огромные букеты белой и розовой сирени и мягкий мерцающий свет свечей украшали церковь. Когда прихожане выстроились в ряд, Клод подал руку своей пожилой тетушке и проводил ее к скамье в первом ряду вместе с остальными членами семьи и теми, кто был близок отцу, включая Жанну Туссен. Клод попросил Жан-Жака быть шафером. Орган играл фугу Баха ре-минор, двоюродные братья стояли рядом у алтаря. В тот день они, потерявшие отцов, чувствовали тесную связь.

После церемонии Клод и его прекрасная невеста, одетая в платье от Dior, с букетом белых роз, прошли по проходу, широко улыбаясь. «Роскошный прием» состоялся в престижном парижском отеле de Crillon на площади Согласия, «квинтэссенции элегантности». «Это было настоящее событие, – писали газеты. – Редко встретишь сегодня на приеме столько блеска, пышности и утонченности!»

Несмотря на экстравагантность, свадьба была днем больших эмоций. Когда Жан-Жак встал, чтобы произнести тост, он попросил гостей поднять бокалы за членов семьи, которые ушли из жизни. Хотя Жан-Жак и не был особенно близок с двоюродным братом, он искренне желал ему самого лучшего. На смену прежним разногласиям пришло ощущение того, что они снова вместе, осознание прочности семейных уз. Перед тем как улететь с невестой в Нью-Йорк, Клод попрощался с семьей. И заверил, что вернется в Париж на Рождество; в тот момент всем казалось, что настало время созидания нового духа сотрудничества.

11 Конец эпохи (1957–1974)

11

Конец эпохи

(1957–1974)

Лучшего вполне достаточно

Каждое утро Жан-Жак, одетый в костюм с Сэвил-Роу и котелок, садился на восьмичасовой поезд из Доркинга в Лондон. Встречая знакомых в вагоне первого класса обменивался приветствиями: «Morning, Cartier», «Morning, Smith»; затем все утыкались в газеты. От вокзала Виктория до Грин-Парка одна остановка на метро, затем короткая прогулка мимо Ritz через Пикадилли, мимо задней части Королевской академии и отеля Brown's – к зданию, которое его отец превратил в лондонский шоурум Cartier полвека назад.

Те, кто обитал в доме 175 по Нью-Бонд-стрит, говорили, что чувствовали себя в нем, как в большой заботливой семье. Шурин Жан-Жака, Карл Натер, в прошлом продавец, теперь отвечал за административную сторону бизнеса, а Харджес, младший брат, присоединился к команде продавцов. Харджеса любили все, он был популярен как на работе, так и вне ее; частенько соблазнял коллег присоединиться к нему за бокалом вина в хорошем ресторане. Но Картье были не единственными, кого в фирме связывали семейные узы. В мастерских и магазине всегда были династии – начиная с тех дней, когда к первому сотруднику Cartier London Артуру Фрейзеру присоединился его сын Дональд.