40

Вернувшись в Москву, я поехал в Японию с Ю. Н. Григоровичем и его краснодарской труппой. Было очень здорово. Мы с Юрием Николаевичем, видимо, оттого что оба Козероги – я 31 декабря родился, он 2 января, – хорошо «монтируемся», то есть друг другу понятны. Меня всегда поражали его выдержка и самообладание.

…1994 год, Григ «во власти» в Большом театре. Гедиминас Таранда был звездой его постановок, вырос в большого артиста под крылом Юрия Николаевича, а тут взбунтовался. Захотел станцевать Красса в «Спартаке», ему дали спектакль где-то на гастролях, партия не получилась. Гедиминаса в ней на сцену не выпустили, начались обиды. Молодой, преданный Григоровичу артист, повзрослев, начал «отвоевывать» свое пространство, собрал гастрольную бригаду из наших артистов. Стали они разъезжать по городам и весям под грифом «Большой театр». Руководство ГАБТа, понятное дело, тому воспротивилось.

А группа Таранды собралась на очередные гастроли. Несмотря на запрет, они все взяли больничный лист и уехали. А по прилете, прямо в аэропорту, попали в объятия руководства. Артисты получили строгий выговор, а Таранду уволили из театра по статье. В это время Григорович готовил премьеру своей версии «Корсара». Гедиминас должен был танцевать Бирбанто первым составом.

Перед началом генеральной репетиции с публикой, когда уже собирались потушить свет, Таранда неожиданно вышел на сцену перед занавесом. Обратившись к зрителям, сказал, мол, дорогие друзья, сейчас я должен был перед вами выступать, а меня несправедливо уволили. Григорович находился в зрительном зале, кто-то собрался бежать на сцену, чтобы Гедиминаса оттуда сместить. Юрий Николаевич запретил: «Надо всем дать возможность высказаться». Таранде похлопали, крикнули пару раз «Таранда, браво!», на том все и закончилось. Скандала не вышло, никакого резонанса не получилось. Гедиминас оказался вне Большого театра.

Григорович очередной раз показал свою железную выдержку и волю. Когда в его адрес сыпались обвинения со стороны бывших единомышленников – звезд ГАБТа, а потом в прессе была организована его травля, Юрий Николаевич ни разу не унизился до ответа или публичной реакции на эту вакханалию. Он сумел свое человеческое достоинство сохранить. Вынужденно покинув Большой театр, он в результате остался победителем в этом конфликте. Те, кто его свергали, вскоре сами оказались за пределами ГАБТа, а Григорович вернулся туда, как и его балеты.

31 декабря 2000 года я танцевал «Щелкунчика». Это был последний спектакль Большого театра, закрывавший год, век, эпоху. Дирижировать балетом должен был новый художественный руководитель театра Г. Н. Рождественский, который являлся дирижером-постановщиком «Щелкунчика» Ю. Григоровича в 1966 году.