Во время представления нового руководства произошел конфликт. Держа свою тронную речь, Рождественский сказал, что собирается пересмотреть репертуар ГАБТа, приведя, как пример пошлости, несколько названий и среди них балет «Дочь фараона». Тут Ананиашвили, как главная его исполнительница, встала: «Вы не видели спектакль, вы не имеете права об этом судить». Завязался спор, Нина демонстративно покинула зал. В балетной труппе все забурлило, стало ясно, что власть переменилась, из-под Нины вынули трон.

Вскоре мне позвонили из Министерства культуры, передали, что Швыдкой хочет со мной поговорить. Забыл сказать, что вместе со сменой руководства ГАБТа произошло и возвращение Большого театра под крыло Министерства культуры РФ. До того дня я со Швыдким, прежде театроведом, не был знаком лично, видел его как-то пару раз в Доме актера. Ничего, кроме «здравствуйте».

Принял меня Швыдкой без всяких церемоний, чай-кофе. Поговорили в общих чертах о театре, и тут он меня спросил, что я думаю по поводу Алексея Фадеечева как руководителя балетной труппы. Я сказал как было, что Лёшу мы любим и уважаем. Вопрос меня удивил, потому что Фадеечев-младший – об этом все знали – имел контракт, который юридически не мог быть аннулирован. Вот, собственно говоря, и весь разговор. Я ушел, вечером мне предстояло танцевать «Симфонию до мажор».

Перед спектаклем зашел в театральный буфет купить воды, вижу, Акимов сидит за одним столом с супругами Уваровыми. С чего бы это? Андрей в этом смысле был как компас. Когда Лёшу Фадеечева назначили на пост руководителя, Уваров тут же ушел от Акимова, стал репетировать с Фадеечевым-старшим. Значит, что-то должно было произойти… И точно! К концу II акта по театру разнесся слух, что в ближайшее время пост художественного руководителя балета ГАБТа займет Б. Б. Акимов. Естественно, Уваров стал налаживать отношения с бывшим педагогом. На следующее утро в классе Бориса Борисовича, еще не назначенного приказом, уже стояла едва ли не вся труппа. Обычно к нему на урок приходило самое большее человек двенадцать.

39

Мне, честно говоря, особенно радоваться было нечему. С Лёшей Фадеечевым у нас, несмотря на частое недовольство друг другом, были по-человечески неплохие отношения. А вот с Акимовым, от которого я ушел в самом начале работы в театре, мы общались очень сдержанно, несмотря на то что сидели в одной гримерной. Я понимал, что в ГАБТе Цискаридзе ожидают непростые времена…

Зато с Мариинским театром было все хорошо. Гергиев меня как танцовщика всегда выделял, могу даже сказать, любил, и потому скоро я уже танцевал «Симфонию до мажор» в Петербурге. Из памятного в то время – участие вместе с Машей Александровой в 85-летнем юбилее С. Н. Головкиной на сцене Большого театра.