Позднее, объясняя странность своих отношений с Маяковским, Наталья Александровна говорила:
– Мне кажется, что не так уж именно моё присутствие было ему нужно, когда он сидел и работал; он просто не любил одиночества. Работая дома, любил, чтобы кто-нибудь находился рядом.
Это наблюдение двадцатилетней девушки очень важно: оно свидетельствует не просто о чудачестве поэта, а о неблагополучии с его здоровьем, что в итоге стало одной из причин трагического финала.
Большая и Малая Дмитровки – Коровинское шоссе
Большая и Малая Дмитровки – Коровинское шоссе
Соседи. Первый рассказ К. Г. Паустовского был опубликован в 1912 году, но признание пришло только через два десятилетия – с выходом повести «Кара-Бугаз». Следом появились «Судьба Шарля Лонсевиля», «Колхида», «Чёрное море» и другие жемчужины романтики.
Соседи.Жил в это время Константин Георгиевич на Большой Дмитровке, 2. И надо полагать, исходил и её, и ближайшие к ней переулки вдоль и поперёк. Где-то в середине тридцатых годов столкнулся на этой улице с коллегой – писателем Э. Л. Миндлиным.
– Мы пошли вместе, – вспоминал Эмилий Львович, – и Паустовский сказал, что только что получил письмо от Ромена Роллана. Приехал из Франции Муссинак и привёз Паустовскому полное добрых пожеланий письмо автора «Жана Кристофа».
Константин Георгиевич обычно был сдержан в выражении своих чувств. Но приветствие Ромена Роллана буквально выбило его из колеи. Писатель ещё не привык к известности, послание маститого мастера означало для него очень многое.
– Приятно всё-таки получить письмо от Ромена Роллана, – с обескураживающей наивностью несколько раз повторил он.
Эта встреча как-то сблизила литераторов. Стали захаживать друг к другу, тем более что Миндлин жил почти рядом – в одной из келий Страстного монастыря. Вот беглая зарисовка «творческой лаборатории» Паустовского, сделанная его собратом по перу: «Бог знает, что за кабинет был у него в тогдашней квартире – какой-то чулан без окна, крошечная часть комнаты, отгороженная тонкой перегородкой».
По воспоминаниям сына писателя, в комнатах, выходивших окнами на улицу, Паустовский работать не любил.
– Его раздражали звонки трамваев, от которых дребезжали стекла, выхлопы автомобилей, достигавшие третьего этажа, и даже солнце, врывавшееся во второй половине дня на письменный стол. «Тёмная комната» – так называлось убежище – была выбрана за тишину и ещё за то, что, по его словам, «там не чувствуешь времени». Может, это и помогало отцу просиживать за работой много часов подряд.
Но продолжим цитирование Миндлина: «В его отгороженном от остальной части комнаты рабочем углу – вернее сказать, уголке! – среди бела дня горела настольная лампа. Уголок был без дневного света. Паустовский держал только что перепечатанную машинисткой рукопись. Он смотрел на заполненные машинописью листы бумаги как-то сбоку, не вчитываясь. Можно было подумать, что любуется работой машинистки – тем, как она перепечатала. Его радовал общий вид начисто перепечатанной рукописи – аккуратные ряды буковок, уложенных в линейно прямые строки.