У парня в тетради была начата баллада. «Баллада о девичьем сердце». Нет, не лирика и не публицистика. Философия. Осмысливание корней человеческой жестокости. Баллада по сей день «в работе»…

В Спас-Деменске еще одна жесточайшая, кромешная бомбежка. Объект ее — станция. На станции — один или два товарных состава. Они битком набиты «трудофронтовцами». Парень с Брянщины тоже там. Все надеются, что составы пойдут. На запад уже нет пути, значит, на восток. Куда? Все равно. Лишь бы пошли.

А тут сирена. Следом за ней ноющий гул в небе, а вот и первые пике вражеских стервятников. Короткий свист — и взрыв. Юноше запомнилось из этих минут немногое: разбегающиеся во все стороны люди, страшный (особенно тем, что внезапно оборвался) мужской крик и особенно отчетливо — колебание земли под животом (местом укрытия был кювет). Колебание началось со вздрагиваний. Одно, другое, затем почти ритмичные покачивания. Позже узнал, что это один на другой легли два бомбовых захода…

Оставшиеся в живых «трудофронтовцы» были вывезены на нескольких машинах в Москву.

Всю дорогу парню не верилось: неужели в Москву?.. Поверил, когда приехали.

И вот она — столица. Впервые в жизни! Красная площадь!.. Кремль! Бой курантов… А над всем этим опять же война: на площади Свердлова — сбитый фашистский самолет. Рядом — поставленная «на попа» невзорвавшаяся бомба… И бомбежки. Зрелище было скорее впечатляющим, чем страшным. Вой, а точнее треск ревущих вверху зенитных снарядов, и ломаный, качающийся лес гигантских световых столбов…

Еще вокзалы, забитые эвакоэшелонами, снующие взад-вперед люди — военные и гражданские. Все гудит, как в улье.

И опять память впитывала, впитывала, впитывала. А потом поглощенное ею начинало проситься в слово, в строку, в строфу. Но чем больше Землянский увлекался литературой, тем сильнее чувствовал недостаток образования. Поэтому он охотно пошел в военное училище, куда его направили в разгар войны; оттуда, по специальному отбору, он попадает в Московский военный институт иностранных языков.

Но все же свой творческий путь Землянский по-настоящему начал лишь в Литературном институте имени А. М. Горького, где он учился заочно.

Во время учебы в Литературном институте Анатолий Землянский впервые потянулся к рассказу. Увлекся, и как-то так получилось, что прозаическая книжка вышла раньше поэтической.

Произошло это в 1962 году, через двадцать один год после начала войны. Этот маленький сборник рассказов был назван автором весьма лирично: «Струны чистого звона». Без поэзии и здесь не обошлось.

Учеба в литературном, этом единственном в мире институте была приобретением новых взглядов на жизнь, на литературу. Много значили и критические замечания требовательных и влюбленных в свое дело преподавателей…