По прибытии он узнал, что правительство во главе с Екатериной пыталось разрешить ряд критических моментов. Война с Турцией длилась уже шесть лет, бунт Пугачева был в самом разгаре, а близкие отношения Екатерины с Васильчиковым переживали свою последнюю стадию. Потемкин считал, что его вызвали по личным причинам, и был раздражен, увидев, что Васильчиков ни на шаг не отходил от императрицы. Он просил о личной аудиенции у Екатерины, и 4 февраля отправился в Царское Село. Она сказала, что хотела бы держать его подле себя. Потемкин вернулся ко двору и, казалось, был счастлив, продолжая развлекать Екатерину. Все признавали в нем наиболее вероятную кандидатуру на роль нового фаворита. Есть версия, что однажды он поднимался по лестнице дворца и встретил спускавшегося вниз Григория Орлова. «Какие новости при дворе?» – спросил Потемкин. «Ничего особенного, – ответил Орлов. – За исключением того, что вы поднимаетесь наверх, а я – спускаюсь вниз». Васильчиков смог удержаться на своем месте еще несколько недель, поскольку Екатерина не была уверена в том, какое впечатление подобные перемены могут произвести на общество в Санкт-Петербурге и зарубежные державы, к тому же она боялась настроить против себя Панина, отвергнув его протеже. Но более всего она хотела убедиться, что не ошиблась с новым избранником.

Раздраженный медлительностью Екатерины, Потемкин решил форсировать события. Он редко являлся ко двору, а когда делал это, то оставался молчалив. Затем он неожиданно исчез. Екатерине сказали, что Потемкин страдает от несчастной любви, поскольку одна женщина не принимает его знаков внимания, и его отчаяние так глубоко, что он думает уйти в монастырь. Екатерина пожаловалась: «Я не понимаю, что ввергло его в такое отчаяние… Я думала, что мое дружелюбное отношение заставило его понять, что его рвение не было мне неприятно». Когда эти слова передали Потемкину, он понял, что дни Васильчикова как фаворита сочтены.

Задействовав свои актерские способности, Потемкин решил усилить давление на Екатерину. К концу января он уехал в Александро-Невскую лавру, находившуюся на окраине Санкт-Петербурга. Там, под действием меланхолии, он начал отращивать бороду и вести размеренную жизнь монаха. Панин понимал игру Потемкина и потребовал аудиенции у императрицы, во время которой сообщил, что хотя заслуги генерала Потемкина повсеместно признаны, он уже получил достаточно наград, и этому господину ничего больше не нужно давать. В случае же если она хочет и дальше поощрять Потемкина, заметил Панин, она должна понимать, что «государство и вы сами, мадам, в скором времени почувствуете, насколько это гордый, амбициозный и эксцентричный человек. Я боюсь, что ваш выбор принесет вам много неприятных моментов». Екатерина ответила, что эта тема была поднята преждевременно. Учитывая способности Потемкина, он может быть полезен и как солдат, и как дипломат. Он смел, умен и образован: таких людей в России – наперечет, и она не может позволить, чтобы он продолжал скрываться в монастыре. Поэтому она сделает все, что в ее силах, дабы помешать Потемкину принять духовный сан.