Авторитетный исследователь «еврейского вопроса» в России и русской эмиграции О. В. Будницкий указывает, что о погромных проповедях Булгакова в Крыму и о том, что они даже расклеивались на стенах в виде прокламаций, действительно было подробно написано в эмигрантской печати в конце октября 1920 года, но вскоре опровергнуто другом Булгакова. «По газетным сведениям, – писал в “Еврейской трибуне” известный публицист Бор. Мирский (Миркин-Гецевич), – С. Булгаков, проживая в Крыму, принимает активное участие в антисемитской, попросту даже погромной агитации; философ и священник, ученый и монах, писательским авторитетом и клобуком подкрепляет черное дело чиновников Освага, ретивых полицмейстеров и темной, злобствующей, без вины виноватой площадной черни. Писатель, вдумчивый и умный, философствующий, ставший антисемитом. от этого нельзя отмахнуться. Булгаков в российских условиях фигура значительная, идеологическая, и его внезапный антисемитизм нужно выделить из всей группы однородных явлений, именуемых на юге России “общественным антисемитизмом”. Булгаков стоит совсем особняком; его нынешний антисемитизм, – дикий, безобразный, выявляющийся, по газетным сообщениям, чуть ли не в церковной санкции еврейского истребления, – тоже особенный. После “На пиру богов” – уличная погромная агитация на севастопольских стенах.» На страницах той же «Еврейской трибуны» в защиту Булгакова в частности и русской церкви вообще выступил А. В. Карташев: «К сожалению, – писал он, – в число проповедников погромов впопыхах записали профессора, ныне священника С. Н. Булгакова. Мог ли ученик и продолжатель словом и делом В. С. Соловьева стать автором погромных прокламаций? Для меня ни на минуту не было сомнения, что это обычная неграмотность информаторов в вещах по существу им непонятных. Булгаков стал монархистом. Это явление для соловьевца-теократа ничего странного в себе не заключает. Пошлая связь монархизма с антисемитизмом во всяком случае неприменима к такому благородному, вершинному достижению русской культуры, каким рисуется личность С. Н. Булгакова». Карташев допускал, что на почве монархизма мог вырасти «даже своего рода антисемитизм». «Но только высокоидеологический, в форме религиозного антагонизма или культурной борьбы идей, и уж никак не в пошлой, грязной и глупой форме погромной агитации. из С. Н. Булгакова сделали карикатуру глупого погромщика, расклеивающего смрадную дичь по заборам Севастополя. Такого рода невежественное, непродуманное смешение всякой монархической идеологии с погромностью не способствует объективному выяснению истины и утишению политических и национальных страстей. Церкви всегда были глубоким культурообразующим фактором в чеканке национальных типов и государственных организмов. Русская церковь никогда не была антисемитской.»