Сволочь этот Фимка! Бессчётное число раз мы с ним матерились на смерть – и ни разу в спорах я так не заводился, как с ним!
– Ты считаешь, – пытаюсь сдерживаться, – если я предложу публично и письменно оболгать Некрасова – этого им будет мало?
Ты считаешь, – пытаюсь сдерживаться, – если я предложу публично и письменно оболгать Некрасова – этого им будет мало?
– Кто ты для них такой? Кому ты нужен?
Кто ты для них такой? Кому ты нужен?
– Ладно. Вот немного перегодя, я к ним пойду и тебе, идиоту, докажу. Пойду и спрошу: понял вашу силу непреодолимую – что я должен делать, дабы меня не казнили?»[28]
Ладно. Вот немного перегодя, я к ним пойду и тебе, идиоту, докажу. Пойду и спрошу: понял вашу силу непреодолимую – что я должен делать, дабы меня не казнили?»
А Некрасов, из-за которого все это началось, в тех интервью зарубежным радиостанциям, которые он бесконечно давал после обыска, не стал упоминать о тяжело боровшемся Снегирёве, даже на улице старался к нему не подходить. Может быть, потому, что считал, что только ухудшит его положение, но, может быть, считая, что тот уже пишет требуемую от него статью. Так или иначе, Гелий лишился поддержки старшего друга, ради которого он рисковал своим положением. В эти месяцы Виктор Платонович, вопрос об отъезде которого был уже решен, да и не могло быть с ним никакого другого решения, разве только запугивание, мог и, на мой взгляд, должен был жестко поддержать Снегирёва, показать КГБ, что, уехав, о нем не забудет и постоянно будет о нем говорить, напоминать всему миру, создавать ему хоть какую-то известность.
Некрасов не сделал этого ни в Киеве, ни в Париже. Даже напечатав в «Континенте» тайком написанную Снегирёвым повесть «Мама моя, мама» об уничтоженном НКВД украинском национальном движении 1930-х годов. И эта повесть, и сам факт ее публикации в эмигрантском издании делал Снегирёва – его друга, столько вынесшего ради него, – заведомым объектом репрессий. Зарубежная европейская известность могла бы спасти, защитить его, на что он и надеялся, но Некрасов, постоянно выступая по радио «Свобода», да и во многих других местах, очень редко и нехотя упоминал Снегирёва.
«В партии я 21 год, с марта 1953 г. Взысканий не имел. С 16 лет тружусь и живу своими заработками (покойные родители мои – выходцы из бедняков). В парторганизации студии Укркинохроники я 16 лет, из них 6 лет избирался членом партбюро. За время творческой работы, литераторской и кинорежиссёрской, мной написаны и опубликованы повести, рассказы и очерки о героях нашей советской действительности, сняты и вы пущены кинофильмы и киножурналы на самые ответственные и важные партийные темы: „Председатель колхоза“, „Коммунисты одного села“, „Рабочие династии“, „Партбилет“, „Дорогами дружбы народов“ и другие. Киноленты эти получили высокую оценку зрителей и партийной прессы. Я постоянно веду агитационно-пропагандистскую работу, выступаю с лекциями и беседами о воплощении политики партии в литературе и искусстве, а также по телевидению с рассказами о новейших достижениях литературы и кино.