Понять логику этой драматизации помогает В. Пелевин, когда в эссе «Икстлан – Петушки»[921] вспоминает новеллу Борхеса «Четыре цикла». Борхес постулирует, что вообще существует всего четыре сюжетных архетипа: штурм города («Илиада»), возвращение домой («Одиссея»), поиск чего-то невиданного (рыцарский роман) и «последняя история – о самоубийстве бога. Атис во Фригии калечит и убивает себя; Один жертвует собой Одину, самому себе, девять дней вися на дереве, пригвожденный копьем; Христа распинают римские легионеры»[922]. Пелевин безоговорочно относит «Москву – Петушки» к историям о возвращении. Однако при ближайшем рассмотрении у Ерофеева присутствуют все четыре архетипа: помимо возвращения, есть здесь и поиски невиданного (Петушки/Бог), и даже штурм города (Черкассовская революция). Но особенно важным и доминирующим представляется последний из названных Борхесом архетипов. Если буквально прочитать библейскую строку: «и Слово было Бог» – отказавшись при этом от гностического дуализма, то и умерщвление Логоса предстанет как убийство Бога или, вернее, его самоубийство: ведь, как уже отмечалось, убийцы Венички воплощают Божественное присутствие. Молчание Бога в сцене убийства Венички и молчание Венички перед лицом Бога окажутся при таком прочтении не подобным, а одним и тем же молчанием[923].

Май 2005

Александр Поливанов Записные книжки В. В. Ерофеева как один из источников поэмы «Москва – Петушки»[924]

Александр Поливанов

Записные книжки В. В. Ерофеева как один из источников поэмы «Москва – Петушки»[924]

Дневники и записные книжки В. В. Ерофеева[925] за 1960‐е годы были опубликованы еще в 2005 году[926] и вызвали ряд отзывов[927], в которых содержались упреки как по качеству издания, так и по качеству комментария. Возможно, эти отрицательные рецензии и привели к тому, что опубликованный текст до сих пор не стал предметом серьезного анализа. Необходимость такого анализа подчеркивалась и в критических работах[928], и в воспоминаниях о В. В. Ерофееве. Например, Владимир Муравьев, один из ближайших друзей В. В. Ерофеева и тот человек, благодаря которому «Москва – Петушки» попала в самиздат, вспоминал, что В. В. Ерофеев многократно возвращался к своим записным книжкам и писал художественные произведения по их материалам[929].

Известно, что В. В. Ерофеев вел записные книжки с 1955 года (с семнадцати лет) и до самой смерти. Часть из этих записных книжек утеряна (например, 1955–1958 и 1971–1972 годов), часть была опубликована еще в 1990‐х годах[930], однако основной свод увидел свет только в начале XXI века в двух томах – в один собраны записные книжки 1959–1970 годов[931], а во второй – 1972–1978 годов[932].