Сравнение более ранних записей с более поздними не позволяет говорить о том, что за несколько лет до написания «Москвы – Петушков» Ерофеев уже понимает структуру будущего произведения и его сюжет. Наоборот, записные книжки, которые в 1960‐е Ерофеев ведет с особой тщательностью и в которые вносит все свои идеи и планы, позволяют говорить о том, что замысел произведения приходит к Ерофееву в самый последний момент, то есть приблизительно к концу 1969 – началу 1970 года. До этого в записных книжках писателя есть только наброски к отдельным эпизодам, которые, по всей видимости, еще не соединены общей мыслью.
Для того чтобы понять, какую роль в поэме «Москва – Петушки» играют заимствования из записных книжек, необходимо отметить, что не все записи одинаковы по своему характеру и значению. Их можно условно разделить на четыре группы.
Первую часть условно обозначим как нестандартную, маркированную лексику. В публикациях, посвященных поэме, не раз отмечалось[941], что язык «Москвы – Петушков» составлен из нескольких лексических пластов – официального языка радио и телевидения, языка классической русской литературы, библейского языка и других. Смешение языковых пластов приводит к тому, что лексический строй поэмы кажется весьма разнообразным.
Во многом такое разнообразие стало возможным именно благодаря записным книжкам, в которые В. В. Ерофеев на протяжении многих лет выписывал запомнившиеся ему выражения – как из художественных произведений, так и из анекдотов, услышанных на улице или произнесенных в разговоре замечаний. Часть из таких записей вошла впоследствии в поэму и помогла обогатить ее лексический строй.
«Сохрани и помилуй, Царица Небесная», – записывает В. В. Ерофеев в 1966 году. Герой писателя – Веничка – несколько раз за поэму использует именно это выражение – «Царица Небесная», не самое употребляемое и из‐за этого, видимо, и выписанное В. В. Ерофеевым словосочетание. Для примера приведем лишь один эпизод из поэмы. «Нет ничего спиртного! Царица Небесная», – восклицает герой поэмы в главе «Москва. Ресторан Курского вокзала» [МП, с. 12].
Таких примеров можно было бы привести еще десятки – для внимательного читателя «Москвы – Петушков» не составит труда заметить, что они буквально раскиданы по записным книжкам. Приведем еще несколько примеров. «Целиком и полностью, но не окончательно» [ЗК, с. 428] и «А надо вам заметить, что гомосексуализм изжит в нашей стране хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно» [МП, с. 97]. И еще один: «Все где-то что-то ловит: в какой-то мутной водице какую-то самолюбивую рыбку», – отмечает В. В. Ерофеев в записных книжках по прочтении мнения В. В. Розанова о А. М. Горьком [ЗК, с. 420]. В «Москве – Петушках» выражение «ловить рыбку в мутной воде» появляется в другом контексте: «Довольно в мутной воде рыбку ловить – пора ловить человеков», – восклицает герой поэмы, обнаружив пропажу четвертинки с водкой [МП, с. 62]. Дополнительно отметим, что неназваный здесь Горький потом будет упомянут в поэме в монологе Венички: