Когда я приехал в Польшу в марте 1969 года, страна уже была не той, какой я ее помнил по предыдущим визитам. Прежде поражали юмор и веселье, существовавшие рядом с бедностью и озлобленностью. Теперь же атмосфера стала грозовой. Большая часть евреев-интеллектуалов, включая театральных режиссеров Яна Котта и Иду Каминскую, уехала в Израиль или США. Почти пятьдесят писателей были исключены из коммунистической партии, а некоторые, например, автор «Пепла и алмаза» Ежи Анджеевский, попали в черный список, и их работы были запрещены для публикации. Молодежь сидела в тюрьме за то, что вышла на улицы несмотря на запрет государства. Соперник Гомулки Мечислав Мочар бросил ему вызов, выступив под лозунгом порядка и национальной гордости. Посла Польши в Лондоне Ежи Моравского отозвали на родину из-за недостатка бдительности. В продаже появились книги, высказывавшие предположение, что гонения на евреев в сталинское время были преувеличены, и рассказывающие о сотрудничестве евреев с Гитлером при подготовке Холокоста[111]. Польская армия всего лишь помогла Советам установить свободу в соседней стране. Не было никакого террора, никто не боялся насилия, но у поляков возникло чувство морального беспокойства, когда они осознали, как мало сделали для того, чтобы предотвратить эту национальную антиеврейскую кампанию, как некрасиво выглядит создавшаяся ситуация в глазах любого государства, если вспомнить то, что произошло с евреями на польской территории: в Освенциме, Майданеке и Треблинке.
В ту поездку я взял с собой корректуру моей книги о Гомулке. Когда я передал экземпляры польским официальным лицам, они наконец-то осознали, что это серьезная работа. Ранее они отказывались как-либо содействовать мне, но теперь, на последнем этапе, организовывали интервью, например с членом секретариата партии Артуром Старевичем и с другой скрытной личностью из польского руководства — Ежи Путраментом. Восходящая звезда партии, Мечислав Раковский, в то время редактор «либерального» еженедельника «Политика», любезно прочитал копию корректуры и за обедом в гостинице «Европейской» поделился со мной своими соображениями. Мне пытались помочь в самый последний момент, но герой моей книги никогда настоящим героем не был, а теперь и вовсе мало чем отличался от русской марионетки. Его достижение — относительная автономия внутри советской империи — было перечеркнуто. И «подвели» не только коммунисты. Вся нация не протестовала против антиеврейской кампании, и никто не возмутился участием польской армии в операциях на южной границе. В первом издании моей книги, вышедшей в июле 1969 года,