Вернье ушел. Ушел и Мартен. Тиока умастил тело Гогена, украсил его цветами. «Коке умер, не стало у нас защитника, горе нам!» — причитал он. Подручные епископа охраняли покойника в Доме наслаждений…

В мастерской оставалось немного полотен — не больше десяти. На мольберте стояла картина на сюжет, неожиданный для Тихоокеанского архипелага — «Бретонская деревня под снегом»[226]. Зато в ларях из камфарного дерева все еще хранились рисунки, о которых Гоген тревожился во время циклона.

Эти рисунки — «скверные картинки» — никому не суждено было больше увидеть. Они исчезли, как и многие скульптуры и пресловутые японские эстампы.

У останков великого «дикаря» сидели подручные епископа. Наутро под предлогом, что тело начало разлагаться, они ускорили похороны. Когда пастор Вернье в два часа явился в Дом наслаждений — он был пуст. В церкви Атуоны уже началось отпевание.

На могиле Гогена Тиока установил базальтовую глыбу, на которой выгравировал имя своего друга и год его смерти[227].

Три недели спустя была составлена опись имущества художника, которое было продано с молотка. Первая распродажа состоялась в Атуоне 20 июля. Продавалась только домашняя утварь — в роли оценщика выступал Клавери. В августе сторожевое судно «Дюранс» перевезло на Таити мебель, картины, предметы искусства, книги, принадлежавшие Гогену. «Эксперт» из Папеэте в последний раз разобрал рисунки и акварели художника и «изрядную часть», по его собственным словам, «отправил на помойку, где им и место».

Вторая распродажа состоялась 2 сентября. Многие офицеры с «Дюранс» и канонерки «Усердная» оспаривали на аукционе реликвии, оставшиеся после художника. Наиболее дорого (сто пятьдесят франков) была оценена картина «Материнство», которую лейтенант Кошен перехватил у губернатора Пети. Судовой врач с «Дюранс» Виктор Сегалан купил за шестнадцать франков четыре скульптуры, украшавшие Дом наслаждений, за два франка палитру художника и за восемьдесят пять франков семь картин, среди них автопортрет «У Голгофы» и «Бретонскую деревню под снегом», которую оценщик демонстрировал вверх ногами, дав ей неожиданное название «Ниагарский водопад».

От Гогена ничего не осталось. Приобретенный Варни Дом наслаждений стоял необитаемый, на запоре, пока вскоре его не снесли. Ванну на открытом воздухе разрушили, колодец засыпали.

От Гогена не осталось ничего, кроме воспоминания. Неотвязного, как некоторые мечты…

Манао Тупапау! Посмертная судьба

Манао Тупапау! Посмертная судьба

После смерти Гогена по Таити и Маркизским островам поползли беспокойные слухи.