Венеция да и только!

Но Венеция беломраморная, а Амстердам черноватокоричневый, с красными черепичными крышами. Вдоль каналов, которые тянутся по всем направлениям, насажены деревья. Темные кроны их отражаются в тихих каналах и дают с цветом домов и крыш богатое красочное звучание. Дома были бы мрачны, если бы их окна не были облицованы светло-желтыми или зелеными наличниками. Еще домам придают нарядный и веселый вид ярко вычищенные медные перила крылечек у внешних лестниц и другие медные украшения.

Несмотря на раннее утро, жизнь на каналах кипела вовсю. Лодки, барки и всякие другие мелкие суда с молочными продуктами, овощами, цветами, рыбой и всякой снедью плыли, стояли, качались на воде. Везде деловой народ.

По моему первому беглому впечатлению голландские женщины чаще всего высокого роста, крупного сложения. В общем, очень напоминают «Данаю» Рембрандта, находящуюся в Эрмитаже. Мужчины как будто тоже сохранили свой прежний тип — довольно правильные черты лица, румяные, свежие, полные. Они среднего роста и производят впечатление сильных, сытых и деловых людей.

На пороге своего особняка «Уд Лейерховен» («Oud Leyerhoven») нас приветливо встретила хозяйка пансиона. К счастью для нас, она говорила по-немецки и по-французски, а то голландцы, к которым мы обращались по дороге, нас с трудом понимали, а мы их — никак. Внимательная, ласковая хозяйка повела кормить нас утренним завтраком. Голландцы чрезвычайно любят домашний уют, комфорт и чистоту.

Обилие яств нас удивило. И все было как-то аппетитно подано. Вареные яйца в подставках были каждое покрыто пестрым вязаным колпачком с цветочком на макушке. Это для того, чтобы яйца не остыли. Рядом с каждым прибором стояла медная блестящая мисочка с водой, чтобы омыть кисть винограда, клубнику, а то и слегка ополоснуть кончики пальцев.

Немного отдохнув, гонимые нетерпением, отправились мы в музей смотреть Рембрандта, знаменитый «Ночной дозор» и другие его произведения. Сила впечатления от этой картины, как я ни была подготовлена, превзошла мои ожидания.

Сейчас, после многих лет, мне все это вспоминается так: очень большая, глубокая, почти квадратная комната, стены которой золотые. Когда мы вошли в эту комнату с левого ее угла, то оказались прямо перед этой картиной, поставленной вправо, поперек противоположного по диагонали угла. Она была на достаточно большом расстоянии, чтобы, несмотря на ее величину, можно было ее сразу охватить одним взглядом. Картина производит ошеломляющее впечатление своей красотой и смелостью. Не вдаваясь в описание и критический анализ этой картины, приведу несколько, хотя очень кратких слов, записанных мною в свой дневник тогда же, в Амстердаме, под свежим впечатлением только что виденного.