Однако в этом именно пункте между властью и общественными стремлениями стояла глухая стена, и пробить в ней брешь "бережением Думы" было безнадежно. Наконец, ко всему сказанному надо прибавить еще и то, что лидеры социалистических партий, хотя и собирались "беречь Думу", но не думали для этого поступаться некоторыми, как бы сказать, формами социалистического этикета. Так, когда в Думу был внесен бюджет, социалисты-революционеры вместе с социалистами-демократами настаивали на том, чтобы Дума отвергла бюджет en bloc [целиком (фр)], не передавая его в комиссию. Точно так же и при внесении в Думу законопроекта о военном контингенте левое крыло голосовало за отвержение законопроекта. Конечно, все это была вода на мельницу тех партий в правящих сферах, которые только и мечтали что о скорейшем роспуске Думы. Сами левые это понимали и этого не желали, но не считали возможным выйти из пределов социалистического этикета. Перед голосованием законопроекта о призыве новобранцев некоторые члены фракции с.-р. подходили к нам, кадетам, и говорили: "Господа, вся надежда на вас, пожалуйста, голосуйте все дружно за принятие законопроекта, мы-то ведь, как социалисты, за него голосовать не можем, а если проект провалится, то Думе несдобровать". Мы отвечали: "За проект мы будем голосовать и без ваших просьб, но вот что любопытно — будете ли вы, как социалисты, нас за это ругать в ваших органах?" — "Конечно, будем", — отвечали они.

Итак, несмотря на лозунг "беречь Думу", никак нельзя было рассчитывать на ее долговечность. Крайние правые с самого начала откровенно вопияли: "Долой Думу". Через восемь дней по открытии второй Думы главный совет "Союза русского народа" выпустил циркуляр, в котором говорилось: "Когда в "Русском знамени" (органе "Союза русского народа") на первой странице появится знак креста, начинайте посылать настойчивые телеграммы государю и Столыпину с требованием роспуска Думы и изменения избирательного закона". А страницы "Московских ведомостей" непрерывно пестрели сакраментальными словами: "Долой Думу". В самой Думе крайние правые то устраивали хулиганские скандалы, попирая правила самого элементарного приличия, — особенно усердствовал по этой части Пуришкевич, — то выступали с явно провокационными предложениями, вызывая Думу на рискованные для судьбы Думы шаги. А крайние левые раздваивались между теоретическим признанием необходимости беречь Думу и всегдашней готовностью фактически дать волю революционному темпераменту и ни в чем не отступить от требований партийного этикета.