У дверей, ведущих из прихожей в залу, он увидел распростертую окровавленную фигуру прислуги Надежды. Несколько секунд продолжался столбняк ошалевшего от ужаса полковника. И когда, наконец, он прошел, страшный крик огласил квартиру Миклухо-Маклай:

– Убили! Зарезали!..

С этим криком полковник бросился вон из квартиры и, выбежав на улицу, наткнулся на одного из дворников.

– Беги… скорей… к старшему… к конторщику… к управляющему… В квартире госпожи Миклухо-Маклай убийство. Слышишь, – убийство… Девушка лежит в прихожей зарезанная… – Голос полковника дрожал от душившего его волнения.

Дворник от испуга как бы окаменел.

– Что ж ты стоишь, дубина?! Где управляющий? Беги! Дай знать… в полицию… скорее… – вылетало у полковника. – Господи, господи… да неужели и Александра Васильевна убита! – метался полковник.

Дворник, придя в себя и сообразив, в чем дело, стремглав бросился во двор дома, крича:

– Петр Кондратьич, Петр Кондратьич, в квартире полковницы убийство!

– Где? – раздался спокойный голос.

Появился конторщик дома, этот самый «Петр Кондратьич». Полковник в страшном волнении, путаясь, заикаясь, стал рассказывать конторщику то, что ему, на горе, пришлось увидеть.

– Дайте знать полиции! Скорее! Скорее!

– Дадим… Это уж как водится, – бесстрастно ответил конторщик.

Через несколько минут приставу 4-го участка Спасской части было сообщено, что в доме Яковлева, в квартире вдовы статского советника Миклухо-Маклая, обнаружено убийство.

Я сидел за составлением доклада по весьма важному делу, как вдруг ко мне ворвался мой помощник:

– Ваше превосходительство, сейчас из Спасской части сообщено, что в доме Яковлева убиты вдова статского советника госпожа Миклухо-Маклай и ее прислуга!

– Опять там… Какой странный дом… – проговорил я. – Вот что: конечно, прежде всего дайте знать судебным властям, а затем – едемте. Захватите с собою чиновников Игнатьева и Жеребцова.

Через несколько минут мы подъехали к дому Яковлева.

Весть об убийстве успела облететь не только всех жильцов этого дома, но и почти весь квартал. Перед подъездом уже стояла огромная толпа народа, столь охочая до всевозможных кровавых зрелищ, которую усиленно осаживали и просили разойтись городовые. Два околоточных надзирателя хриплыми голосами выкликали:

– Разойдитесь, господа! Все равно туда не попадете… Нельзя… Разойдитесь.

У дверей я встретился с уже успевшими прибыть товарищем прокурора, судебным следователем и полицейским врачом. Мы вошли в квартиру.