Охапкин не раз бывал у Кузьминского «в комнате на бульваре Профсоюзов (ныне Конногвардейский), в проходном дворе, который выходил на Красную улицу (Галерную нынче), на верхнем этаже…» [Там же][543]. Через Кузьминского состоялись многие знакомства Охапкина, в том числе с Т. Г. Гнедич, ее переводческим семинаром и «царскосельским» ЛИТО. В свою очередь, Охапкин представил Кузьминского, увлеченного идеей перевода «Досок судьбы» Вел. Хлебникова «на язык математический», астроному Н. А. Козыреву для возможного в этом сотрудничества [АГЛ 4Б: 465].
Охапкин был в числе тех деятелей ленинградской «второй культуры», кто отстаивал творческое право литераторов на публикацию. В 1973 году он подписался под совместным с В. Б. Кривулиным и Ф. Б. Чирсковым письмом в секретариат Правления Ленинградского отделения Союза советских писателей РСФСР, в котором заявлялось о «беспокойств<е> за судьбы творческой молодежи Ленинграда»: «…из нормальной литературной жизни города оказалось изъято целое поколение писателей и поэтов. Произведения этих авторов, не попав на страницы печатных изданий, образовали своего рода “вторую литературную действительность”»[544].
На заседании рабочей части Секретариата 16 апреля 1974 года, куда пригласили авторов письма[545], Охапкин, согласно записям протокола, сказал в том числе следующее: «…нас не печатают и таким образом толкают в литературное подполье»; «Не надо нас толкать в подполье, к уголовной судьбе»; «Мы не претендуем на гениальность, но пожинаем судьбу гениальных поэтов…»[546].
Разделяя идею коллективного издания авторов «второй культуры» в официальной печати, Охапкин в 1975 году входил в инициативную группу по переговорам с издательством «Советский писатель» о поэтической антологии «Лепта» (составленной редколлегией: Ю. Н. Вознесенская, К. К. Кузьминский, Б. И. Иванов, В. Б. Кривулин, Е. А. Пазухин при участии Э. М. Шнейдермана и А. С. Морева), представляющей более 30 ленинградских поэтов, «практически ранее не печатавшихся»[547]. Название сборника («лепта» в значении «приношение», «дар»), согласно комментариям Кузьминского [АГЛ 5Б: 93], было дано по риторическому выражению из письма Охапкина в издательство.
Кузьминский высоко ценил поэзию Охапкина, называя его имя в числе «поэтической элиты Петербурга» (из письма Кузьминского Н. Е. Горбаневской от 14–15 ноября 1976 года [АГЛ 2А: 584]); видел в нем выразителя одной из двух магистральных линий развития акмеистической традиции [Кузьминский 19776]. В «Аполлоне-77» Кузьминский эпиграфом к своему предисловию «Поэты Северной столицы» выбрал, наряду с цитатой из Гейне, строчку из Охапкина[548].