– Например, как читать между строк, как относиться к поэтам. Он всегда был готов и материально, и душевно поддержать любого нуждающегося. Сколько отщепенцев и горемык и непонятно откуда взявшихся людей прошло через его подвал!

…Короче говоря, удивительный человек был Кузьминский.

– А что самое важное было для Кости в его проектах?

– Мне сейчас трудно сказать… Полагаю, он понимал, что он сам по себе великих стихов не создаст, но по меньшей мере хотел как-то самовыразиться. Он всегда был анархистом и воителем против посредственности. Думаю, что своими издательскими проектами он хотел помочь…

– Помочь в чем?

– Ну, например, в свое время я помог издать ему книгу Щаповой «Это я – Елена», оплатил тираж[536]. Щапову не принимали всерьез, а у него на руках были рукописи. Для Кости оно того стоило, чтобы их издали и они увидели свет, нашли своего читателя. Если есть возможность – почему не издать? Единственное, в чем Костя промахнулся, – он не договорился с Щаповой и не предупредил ее об издании. Щапова была недовольна: она не давала разрешения на свои голые фотографии. Думаю, он хотел ей неожиданный сюрприз сделать. Подарок. Ошибся…

– А чем закончилась эта история?

– Они с Костей как-то разобрались. По-моему, поругались навсегда.

– Вы туда вложились в качестве дружеской поддержки Косте? Или у Вас интерес к книге был?

– У меня просто водились тогда деньги, девать их было некуда. Долгие годы я владел фирмой, производящей электронное оборудование для фармацевтической промышленности. Мне хотелось хоть как-то поучаствовать в культурной жизни: в периоды больших выставок в Нью-Йорке, к примеру, моя фирма устраивала в «Русском самоваре» Романа Каплана званые обеды для избранной клиентуры.

…А вообще, сам я признавал слова Льва Толстого: «Если можешь не писать, не пиши», – и не писал. Все же вокруг меня писали: Фромер, Кузьминский и еще многие люди. И все они вызывали мое одобрение.