Записи Василия Захаровича свидетельствовали о его интенсивной деятельности, он часто раньше полуночи не возвращался: «был домой в 24 часа», «Воскресенье. В пять часов утра погода мягкая. Едем в лес». И тут же следовало замечание бережливого хозяина: «Эх, лес, лес! Если бы ты мог рассказать человеку, сколько пользы приносишь ему и окружающей природе, как украшаешь и обогащаешь землю и самого человека! А он этого не хочет понимать».

И Корж с возмущением описывал, как вальщики не щадили молодняк, губили подлесок, крайне нерационально разделывали ценнейшую древесину. Он всегда думал о будущем лесов, спорил, доказывал, вставал на их защиту, лично вмешивался и пресекал злоупотребления и расхитительство. А как это актуально уже в наши, «рыночно-коммерческие» времена!

Вновь перечитав роман «Русский лес» Леонида Леонова, Корж в связи с этим размышлял: «Мне кажется роман нужно было писать смелее, глубже вскрывать недостатки в этом большом, государственном деле. А мы тем временем уничтожаем леса и опустошаем природу».

Бывая вечерами в избах колхозников, Корж видел, что единственное освещение у них — керосиновые лампы. А у некоторых — коптилки, плошки, иногда и лучина. Так же, как и в былую старину. Но ведь есть села в районе, где сияет электрическая лампочка.

«А почему бы у нас не провести электричество?» — думал Василий Захарович, — да и не только для освещения хат. Электричество должно двигать моторы на фермах, токах». Председатель, который был до него, пытался кое-что предпринять в этом отношении, но оставил дело не завершенным.

Поехал Корж в Микашевичи (бывший районный центр) посмотреть удобрения и поговорить с Бельсельэлектро о строительстве электростанции. Нужно было и головотяпов привлечь к ответственности: всучили колхозу испорченный двигатель, а правление, считай, выбросило на ветер 100 тысяч рублей. И ни денег, ни света. Там же Василий Захарович вынужден был кое с кем даже поругаться, и хоть испортил себе настроение, но и другим дал почувствовать, как надо относиться к своим обязанностям.

Пора уже отрешиться от равнодушия и безразличия к делу, которое тебе поручено. «Это же безобразие», — решительно заявил он тогда некоторым, «засидевшимся» в своих руководящих креслах, чиновникам.

Возвращаясь из Микашевичей, Корж заехал на станцию и увидел, что удобрение, которое колхоз выхлопотал с величайшим трудом, свалено под откосы и приходит в негодность. «Общенародное — значит, ничье!» — с досадой подумал Василий Захарович.

Поговорил он тогда «по-свойски» с начальником станции, ответ которого был один: «Сараев нет, построить их я не могу, не имею для этого средств». А кто же будет строить? Выходит, колхозники. Опять замкнутый круг!