В черновиках своих послевоенных мемуаров Черчилль объяснял, что отставка Дилла была вызвана взглядами фельдмаршала с предпочтением Дальневосточноого театра военных действий вопросам обеспечения превосходства в Северной Африке. Дилл действительно считал, что надо укреплять Сингапур, а не растрачивать ресурсы на противостояние с Италией. У Черчилля были другие доводы, но во второй половине 1941 года угроза вступления Японии в войну стала материализовываться. В Лондоне решили действовать с опережением и предотвратить агрессивные действия Страны восходящего солнца отправкой на Дальний Восток ударной группы Королевского ВМФ. Черчилль считал, что для большего эффекта нужно направить малочисленный, но мощный флот из современных линкоров класса King George V. В Адмиралтействе придерживались другого мнения, считая, что современные линкоры не произведут на Японию должного впечатления. Правильнее направить в Индийский океан более старые корабли, но в большем количестве – четыре линкора класса R с последующим усилением их современными линкорами и линейными крейсерами. По мнению Паунда, основная задача Дальневосточного флота состояла в защите конвоев и противостоянии японским линкорам и крейсерам, вооруженным 8-дюймовыми орудиями. Замена старых кораблей линкорами класса King George V нисколько не повысит безопасность конвоев, зато создаст дополнительные трудности в водах метрополии – указывал первый морской лорд. В ходе длительных обсуждений и споров Черчилль в итоге добился своего и вместе с линейным крейсером Repulse («Отпор») на Дальний Восток был отправлен линкор класса King George V – Prince of Wales («Принц Уэльский»). На следующий день после нападения японцев на Пёрл-Харбор и вступления Японии в войну Черчилль заявил в Палате общин, что «лучшие корабли из состава Королевского флота прибыли на Дальний Восток в самый подходящий момент». Еще через день он стал обсуждать с советниками, как использовать эти суда – присоединить ли их к флоту США или превратить в блуждающую угрозу для противника.

На календаре было 9 декабря. Утром 10-го числа Черчиллю позвонил Дадли Паунд. Его голос звучал странно. Паунд кашлянул, после чего сказал: «“Принц оф Уэлс” и “Рипалс” потоплены японцами, по-видимому, в результате воздушного налета». «Я благодарил судьбу, что в этот момент был один, – признается Черчилль впоследствии. – Ворочаясь в постели с боку на бок, не находя себе покоя, я полностью осознал весь ужас этого известия». Этот момент стал одним из самых тяжелых в биографии нашего героя за весь период войны. По словам его телохранителя, на протяжении нескольких дней после получения шокирующих известий премьер «выглядел подавленным, сидел, уставившись вдаль», и повторял периодически: «Я не понимаю, что случилось. Я не понимаю». А все было просто и трагично одновременно. Во-первых, Черчилль оказался заложником опыта Первой мировой, рассматривая военно-морские баталии исключительно как противостояние мощных стальных крепостей, не учитывая возможностей авиации. Во-вторых, Черчилль решал одну задачу, а нужно было думать о другой. Новейший линкор должен был подвигнуть японцев одуматься от вступления в войну, но пока принималось и реализовывалось решение о составе эскадры, японцы перешли к активным действиям и момент оказался упущенным – вместо борьбы за мир и стремления произвести впечатление, нужно было воевать{330}.