3

Надежда Григорьевна Львова была дочерью служащего московского Почтамта, имевшего небольшой дом в Подольске. В гимназические годы состояла в подпольной большевистской организации «Союз учащихся средних учебных заведений» вместе с Ильей Эренбургом, которого приобщила к стихам Брюсова и о котором позже рассказывала Брюсову^{17}. В 1908 году окончила Екатерининскую гимназию в Москве с золотой медалью… и сразу же оказалась под арестом. «Ее судили, но тогда ей было 16 лет, и, когда она предстала в гимназической форме, скромной, застенчивой перед Судебной Палатой и ей по обвинению в революционной деятельности угрожала, по крайней мере, ссылка на поселение в Восточную Сибирь, ее защитник, один из лучших адвокатов по политическим процессам [Петр] Лидов, обосновал защиту на ее внешнем виде, инфантильности: мол, самое высшее судебное учреждение в Москве и судит… девочку. Судьи оправдали ее якобы за недостатком улик». После освобождения дочери на поруки отец отправил ее в Подольск под надзор старших братьев^{18}. В 1910 году Надежда начала писать стихи и весной 1911 года принесла их в «Русскую мысль» — по рекомендации Анны Шестеркиной (той самой!), с которой была знакома. «Я не обратил на них внимание, — вспоминал Брюсов 15 декабря 1913 года в записке „Правда о смерти Н. Г. Львовой. (Моя исповедь)“. — Она возобновила посещение осенью того же года. Тогда ее стихи заинтересовали меня. Началось знакомство, сначала чисто „литературное“»^{19}. Брюсов напечатал стихи Львовой в «Русской мысли» и рекомендовал их разным журналам. Отношение учителя к ученице закрепило «Посвящение» в «Зеркале теней»:

Знающие люди угадывали ее же за стихами, над которыми не было формального посвящения:

«Я читал стихи Н., поправлял их, давал ей советы; давал ей книги для чтения, преимущественно стихи. Незаметно знакомство перешло во „флирт“. […] К весне 1912 года я заметил, что увлекаюсь серьезно и что чувства Н. ко мне также серьезнее, чем я ожидал. Тогда я постарался прервать наши отношения. Я перестал бывать у Н., хотя она усердно звала меня. […] Осенью 1912 года я еще настойчивее избегал встреч с Н., сознательно желая подавить в ней ее чувство ко мне. Я постарался занять себя другой женщиной (Е.), чтобы только отдалиться от Н.».

Новая героиня — Елена Александровна Сырейщикова, о которой известно мало: писала стихи, кое-что переводила и публиковала с помощью Брюсова, отношения с которым продолжались до 1917 года, скончалась, очевидно, в 1918 году в Балашове, о чем ее брат два года спустя сообщил Валерию Яковлевичу^{20}. «Мне было нужно — позабыть, уснуть», — признался он в сонете «Елена» из «Рокового ряда». Письма к возлюбленному Сырейщикова подписывала «Нелли», видимо, считая настоящее имя прозаическим («Нелли» встречается в сюжете «Измена» цикла «Сны» (1911), который, по утверждению Брюсова, является точной записью реальных снов). Добавлю, что героиня его неоконченной повести «Шара» (1913) Евдокия называет себя «Дина», а двойник дразнит ее «Авдотьей».