В начале лета 1913 года издательство «Альциона» выпустило книгу стихов Львовой «Старая сказка». Несмотря на хвалебное предисловие Брюсова, за полгода было продано не более пятидесяти экземпляров, а единичные отклики в печати принадлежали знакомым. В середине лета «Скорпион» издал сборник «Стихи Нелли. С посвящением Валерия Брюсова», который открывался посвящением Львовой от автора и сонетом Брюсова «Нелли», игравшим роль предисловия. Несклоняемое имя создавало намеренную двусмысленность: стихи то ли написаны самой Нелли, то ли посвящены ей^{21}. В литературных кругах авторство Брюсова было секретом Полишинеля, хотя он старательно скрывал его: подарил книгу в библиотеку Литературно-художественного кружка с надписью «от автора посвящения», подчеркнув последнее слово, и послал протест в редакцию газеты «Речь», на страницах которой Городецкий раскрыл его инкогнито со словами: «Вся книга кажется ненужной шалостью мастера»^{22}.

«„Стихи Нелли“ вызывают одобрительные споры, — вспоминал Асеев об одном из брюсовских „четвергов“ 1913 года (у него ошибочно: 1914 года). — Брюсов как будто не слышит. Наконец, на обращенный к нему вопрос о достоинстве их — бросает два-три критических замечания. Поднимается спор. Брюсов не настаивает на утверждениях, уступая напору двадцати хвалебных отзывов»^{23}. Лукавую рецензию написал Ходасевич: «Имя Нелли и то, что стихи написаны от женского лица, позволяют нам считать неизвестного автора женщиной. […] Каюсь, не знай я настоящего автора, я не задумался бы приписать эти строки Брюсову». Оригинальная точка зрения на них позже высказана Е. Н. Коншиной: «Для Брюсова это — сочиненный им дневник женщины в форме лирических стихотворений. Вот почему, на мой взгляд, этот сборник следует причислить к поэмам, а не к чистой лирике»^{24}.

Несмотря на то, что тайна давно перестала быть тайной, «Стихи Нелли» не включались в посмертные издания Брюсова и не рассматривались в контексте его творчества. Историю книги, «автора» которой первоначально звали «Мария Райская» или «Ира Ялтинская», и ее неоконченного продолжения «Новые стихи Нелли» восстановил А. В. Лавров^{25}. Работа над «Стихами Нелли» — не только над текстом, но и над маской — шла параллельно с развитием романов с Львовой и Сырейщиковой. 9 сентября 1912 года Надежда Григорьевна объявила: «В любви хочу быть „первой“ и — единственной. А Вы хотели, чтобы я была одной из многих? Этого я не могу. И что Вы делали с моей любовью? Вы экспериментировали с ней». «В глазах девушки была одна любовь, — вспоминал знавший ее Вадим Шершеневич, — и в зрачках был отражен один человек с ломаными калмыцкими линиями лица, с тем обрезанным затылком, каким изобразил Брюсова портрет сходившего с ума Врубеля. Девушка была одинока. Она много писала и сильно любила. […] Любовь редко укрепляет. Любовь помогает только сильным, слабых она расслабляет. Самая страшная любовь — первая. Еще страшнее единственная»^{26}.