Именно эти слова вызвали негативную реакцию критики. «Чем больше вникаешь в эту книгу, тем более охватывает тебя страх, что эти „опыты“ до ужаса полно отражают все переживания Брюсова, что не осталось у него других переживаний, кроме переживаний технических»^{43}. Ученые нового поколения отвергли «Краткий курс науки о стихе». Борис Томашевский назвал книгу «наукообразной», Роман Якобсон — «образчиком научного шарлатанства», что вызвало протест Вячеслава Иванова^{44}. Признавая «ее научные бесспорные недостатки», Юрий Соколов несколько неожиданно увидел в ней «комментарий к поэтическому творчеству Брюсова», пояснив в письме к брату: «Я доволен, что знакомство с Брюсовым дало мне ряд наблюдений над психологией поэтического творчества вообще»^{45}.

4

Как жили Брюсовы? Рассказов о квартире № 2 в первом этаже дома № 32 по Первой Мещанской улице… много или мало? Много описаний кабинета хозяина, где собирались литераторы, но в остальные комнаты допускались лишь домашние. В 1960-е годы племянник Иоанны Матвеевны Николай Рихтер составил описание квартиры, какой он запомнил ее в середине 1910-х годов^{46}.

«Квартира Брюсовых была обставлена скромно, без всякой помпы и претензий на роскошь. […] Совершенно отсутствовали пушистые, громадные ковры, медвежьи шкуры и всякого сорта горки хрусталя и фарфора, как это было принято в большинстве буржуазных семейств. Оштукатуренные потолки и стены в комнатах сопрягались тянутыми карнизами несложных профилей […] лепных украшений не было. Во всех комнатах были паркетные полы, в уборной и ванной плиточные, в кухне деревянные штукованные, окрашенные масляной краской. Но вот картин, эскизов, ценных художественных копий было много. […] Мебель была жесткой или полужесткой: отсутствовали пуфы, мягкой мебели было мало и была она приобретена, как мне кажется, уже в 1916 году. До этого времени единственное мягкое кресло предназначалось для Матрены Александровны, матери поэта. […]

[В кабинете] особо надлежит отметить место около кафельной печи. Все дети очень любили сидеть здесь. […] Ближайший от кафельной печи стеллаж был посвящен легкой литературе. Этот стеллаж тетка разрешала нам буквально „грабить“, т. е. брать отсюда книги без спроса. Здесь были Майн Рид, Купер, Жюль Верн и другие книги с пометками и рисунками гимназиста Брюсова, а также и без пометок. […]

[В столовой] посередине комнаты стоял обеденный стол, у восточной стены буфет из дубового дерева, у окна другой стол вспомогательного назначения. Вдоль западной стены располагался диван. В комнате находилось не менее полдюжины полужестких стульев. На подоконнике стояли комнатные цветы. […]