Этот эпизод в его жизни делает понятным характер своенравных и авантюристичных героинь его романов. Аглая в «Идиоте», Лиза в «Бесах», Грушенька в «Карамазовых» и многие другие являются более или менее портретами Полины Н. Этот эпизод в жизни моего отца, как мне кажется, объясняет странную, преисполненную ненависти любовь Рогожина к Настасье Филипповне.
Как в «Игроке» у французика Де-Грие за этой великолепной законченной европейской формой скрывалась пустота сердца, мелкий, ничтожный характер, так и Сальвадор очень скоро оказался человеком маленьким, трусливым, в трусости своей способным на ложь и обман. «Ему нужна была любовница; подвернулась женщина хорошенькая, удовлетворяющая всем вкусам; он и воспользовался» – так определяет позднее Достоевский отношение Сальвадора к Сусловой, и она вполне соглашается с этим. И как власть Де-Грие над Полиной Александровной, власть и этого европейца с законченной формой над Сусловой была беспредельна: гордая, независимая, ценившая свободу своего я превыше всего – перед ним одним она позволяла себе стоять в согбенной позе умоляющей, когда он стал охладевать к ней, а она не хотела этому верить и убеждала себя, что он еще любит ее. Слишком короткой оказалась эта новая яркая полоса ее жизни, оставившая такой глубокий след в ее душе на долгие годы: в течение этих нескольких месяцев – весны и лета – эта полоса была пройдена до конца; буквально за миг счастья Суслова заплатила муками: разочарования, горькой, неотомщенной обиды, стыда и раскаяния.
Нельзя не видеть, при внимательном отношении к «Игроку» Достоевского, что необычайная личная взволнованность пронизывает повествование всюду, где на сцене появляется Полина. По словам А. Григорьевны Достоевской, Федор Михайлович говорил ей во время работы над «Игроком», что «много из его чувств и впечатлений испытал сам на себе». Относилось ли это признание только к его страсти к игре или сюда входила и страсть к женщине? Образ Полины исключительно ли продукт творческого воображения или отображение и личного опыта? Этот вопрос приобретает тем большее значение, что черты Полины и позже повторяются в женских образах Достоевского (Аглая, Грушенька).
В изображении этих образов легко подметить столь напряженное, почти выстраданное чувство, что невольно зарождается убеждение: у Достоевского в жизни должны были быть встречи и сближения, о которых мы или ничего не знали, или то, что знали, – только внешние факты, не освещенные всей глубиной пережитого. И если образ Полины («следок ноги у ней узенький и длинный-мучительный») первый в ряду «мучительных» женщин Достоевского, то не следует ли внимательнее заглянуть в тот период жизни его, когда слагался замысел «Игрока», и поискать в нем объяснения тому изумительному проникновению Достоевского в женскую душу, которым отличается он в своем творчестве.