Двадцать лет я скрывала этот ужасный секрет, до 2002 года, когда он почувствовал себя плохо и у него обнаружили рак простаты. Мы обсуждали с врачами и с ним, стоит ли делать новую операцию, а потом увидели по телевизору чешского профессора из Калифорнийского университета, рассказывающего об удачном применении одного нового лекарства. Мы поехали на телестанцию и узнали адрес профессора. Тот послал это лекарство нам, и оно помогло.

Потом у Виктора начались микроинсульты, появился диабет, ухудшилось зрение, проблемы с которым преследовали его всю жизнь. Врачи подозревали глаукому, но выяснилось, что это из-за повреждений коры мозга. От них же он стал иногда терять сознание, у него немели конечности. Тем не менее он упрямо отказывался признать, что болен. Он отдавал последние силы пропаганде творчества Мартину и до восьмидесяти лет оставался президентом Фонда его имени, до 2003 года, когда пришлось уйти в отставку из-за нарушения зрения.

Как-то, вскоре после этого, мы сидели вдвоем за обедом, и Виктору стало нехорошо. Я вызвала знакомого врача, который велел отвести Виктора в клинику к неврологу. С того момента началось его угасание.

В 2004 году Виктор постоянно находился в больнице, а я навещала его каждый день после работы и приносила ему суп. Я все время играла ему, даже несмотря на то что не знала, может ли он меня слышать, пока однажды он не сказал: «Это ты играешь чересчур быстро». Иногда он понимал, кто я, а иногда – нет. Всегда такой остроумный, он становился прежним собой, когда полностью приходил в сознание. А иногда не различал снов и реальности. Я не знала, стоит ли ему говорить правду о его болезни.

Мой близкий друг виолончелист Богуслав Павлас однажды пришел к Виктору, и, когда я оставила их вдвоем, тот повернулся к Богуславу и спросил:

– Что будет с Зузанкой, когда меня не станет?

– Я позабочусь о ней, – заверил его Павлас.

После этого Виктор впал в полукоматозное состояние. На последних стадиях его болезни я все время находилась неподалеку, оставив всякую работу, разговаривала с ним, описывая нашу деревню в его любимой Богемии, прекрасный пейзаж и все те места, куда мы ходили гулять, срывать цветы и собирать грибы.

Мой Виктор умер 28 сентября 2006 года, в возрасте восьмидесяти трех лет. Еще в 2004 году я перестала выступать и посвятила себя заботам о нем, так что двойная потеря – мужа и музыки – причинила мне нестерпимые страдания. В моем возрасте я все равно должна была бы сойти со сцены. Лучше, когда говорят: «Жаль, что она больше не играет», чем: «Жаль, что она все еще продолжает играть». Но именно музыка всегда давала мне силы пережить невыносимое.