— Я уж теперь и сам увидел свою промашку, — улыбнулся Браилов. — Вы, молодой человек, чего ж тут сторожите? Вот эти обгорелые стены? Иль побитых коров в балочке?

— Есть чего.

Партизаны были самый надежный народ, на который не только полностью можно положиться, но и выслушать совет, уточнить обстановку. В оккупацию они поддерживали тесную связь с населением, знали, кто как себя вел. Недаром после освобождения именно партизаны возглавили областные, районные органы управления, милицию, хозяйственные конторы. Браилову и приятно и полезно было поговорить с вооруженным бородачом в пилотке.

— Отряд ваш небось на островах в плавнях базировался? Петра Черного, механика с «Днепровского», случаем не знаете?

— Кто ж Черного не знает! — воскликнул бородач, глубоко, с удовольствием затягиваясь цигаркой. — Лихой партизан. Отчаянный слишком, правда, все под самый нос к немцу суется, не знаю, как только и голову уберег. Мы ведь с Петром друзьяки, я младшим зоотехником тут в «Щорсе» работал, заступил перед самой войной. Моя фамилия Отрощенко: не слыхали? Вот мне и поручили сторожить свой совхоз. Между прочим, вон к тому сараю не подходите: заминирован. К вечеру еще народ вернется… в приднепровских плавнях от немца прятались. Ничего, заживем, опять работать станем.

Откуда-то — из развалин, а может, из трех черневших землянок — начали подходить люди: больше женщины, старики с клюками, босоногие, несмотря на холодную грязь, дети. Как Браилову знакома была эта картина! Они окружили приехавших, полуторку, с жадностью рассматривали, прислушивались к родной речи. Кто здоровался, а кто и смотрел исподлобья, не очень приветливо. Одетые в большинстве плохо, истощавшие, запуганные. Браилова еще в Москве предупреждали: будьте осторожнее при подборе кадров. Немцы наверняка оставили завербованную агентуру, их оружие — диверсия, саботаж. И все же вид освобожденных соотечественников вызывал у Браилова чувство острой жалости. Сколько местные жители вытерпели за эти годы бесправия! Сколько их не дожило до красных деньков! Да еще свои, советские, подозревать будут.

И сейчас он отвечал на приветствия, а кого узнавал, перекидывался несколькими словами.

— Пройдемся-ка, товарищ Отрощенко, — сказал он партизану-бородачу. — Кое-что мне покажете.

Они двинулись по единственной совхозной улице, густо заросшей бурьяном.

— Вы зоотехник, — заговорил Браилов так, чтобы его не слышали оставшиеся у полуторки люди, — наш работник, поэтому с нынешнего числа я назначаю вас временно исполняющим обязанности директора этого совхоза. Как вернусь в город, оформлю приказом. Ищите себе агрономов, бухгалтеров, управляющих отделениями. Принимайте всех, кто придет… даже тех, кто вынужден был у немцев работать. Вы, конечно, знаете, кто как себя вел? Коли есть хлеб в скирдах, берите и его на учет, молотите и не давайте никому ни килограмма, вплоть до армии. Ясно?