В романе Гёте, как верно подметил Рейнхард, речь идет о пока еще совершенно не понятой природе человека. Человечество породило моральные формы жизни, но волнующие его загадочные страсти никуда не делись. Возможно, с точки зрения морали у них нет оправдания, но что-то подсказывает нам, что именно здесь и горит подлинный огонь жизни.

Новый роман Гёте не был выступлением в защиту института брака, что многие ставили ему в упрек, однако и призывом к необузданным страстям он тоже не был, хотя этого вполне можно было ожидать от автора, начинавшего когда-то как поэт «Бури и натиска»: с точки зрения поэзии любовная страсть гораздо привлекательнее, ибо в ней больше жизни. Но достаточный ли это аргумент, чтобы встать на защиту страстей? Разве они не сильны сами по себе настолько, чтобы заставить с собой считаться? Разумеется, сильны. Они не нуждаются в защите, и поддерживать их какими бы то ни было рациональными объяснениями просто глупо. Точно так же глупо поведение Митлера в романе – этого почти карикатурного персонажа, стоящего на страже моральных принципов. Он появляется тогда, когда никто в нем не нуждается, а в тот момент, когда он действительно нужен, его нет рядом. Несмотря на свое говорящее имя, он совершенно не годится на роль посредника[1450], поскольку признает лишь царство морали, а страстей боится и предпочитает их просто не замечать. Защитить культуру морали он тоже не может именно потому, что слишком плохо знает реальную жизнь.

Взглянем же в последний раз на Оттилию. Она не перестает любить Эдуарда, но отрекается от своей любви, что означает отказ от ее реализации в жизни. В конце концов этот отказ приводит к смерти. Реализация любви означала бы дальнейшую жизнь с чувством вины, но и это рано или поздно убило бы ее. Неизбежность смерти делает ее трагическим персонажем в центре конфликта между природой любовного желания и природой морали. Этому и посвящен весь роман.

Отныне тема отречения будет играть большую роль в творчестве Гёте, и образ святой Оттилии – это только начало. Гёте продолжает искать совместимые с жизнью формы отречения.

Начинаются эти поиски уже вскоре после завершения романа со стихотворения «Дневник», которое Гёте изредка сам читал в мужской компании, но никому не передавал в письменном виде. При жизни оно никогда не издавалось и не было включено в последнее авторское собрание сочинений. По сути, это грубо-комический ответ на трагедию «Избирательного сродства». В стихотворении речь тоже идет о магнетизме половой любви, но на этот раз, скорее, в физическом и физиологическом аспекте и с иным исходом.