– И так ясно – это якобинцы! Послушайте, вы надоели мне, Фуше… Поймите, мне нужна полиция, а не юстиция! Это сделали мятежные твари, которым все равно, кого и за что убивать. Они против любого правительства. Им не важно, сколько при этом погибнет невинных жизней. Я расправлюсь с ними, слышите, Фуше! С вами или без вас. И это послужит хорошим уроком всем остальным. Я уничтожу их!!!

Фуше молчал. Он слишком хорошо изучил Хозяина, чтобы сейчас осмелиться возражать. Когда Бонапарт в ярости, он ничего не слышит – плохо слышит даже себя. И возражать патрону в такие минуты – подвергнуть себя нешуточному риску, оказаться в опале. Поэтому приходилось молчать. Даже тогда, когда Бонапарт, брызгая слюной, уже, казалось, совсем выходил из себя.

– Все якобинцы, – кричал он, – кровавые преступники! Они – безжалостные убийцы! Вспомните сентябрьские дни в Париже! А Нант? А резня заключенных в Версале?! Эти чудовища утопили страну в крови…

Фуше продолжал молчать. Нет, Хозяин ничего не забыл; он вообще очень памятлив, этот корсиканец. Брошенное Бонапартом в лицо министру было не чем иным, как напоминанием о кровавых событиях в Лионе. Знает, куда бить, поежился Фуше, по самому незащищенному месту – по его прошлому.

– Фуше, найдите негодяев – тех, кто поднял на меня руку, – закончил разговор Бонапарт. – Если, конечно, вы еще на что-то способны…

– Слушаюсь…

Министр склонил голову и, развернувшись, неслышно удалился. Направляясь к карете, он чувствовал спиной громаду Тюильри. Все кончено. Не сегодня-завтра последует указ о его отставке. Как просто: сегодня министр, а завтра… Что же будет завтра? От этой мысли Фуше даже приостановился, не дойдя нескольких шагов до кареты. Однако уже через мгновение он спокойно ступил на ступеньку экипажа и устало упал на сиденье. Прикрыв глаза, негромко скомандовал:

– Трогай…

Фуше вновь стал прежним Фуше. Игра продолжается. Его еще никто не выставил вон, следовательно, следует работать дальше. А там – как придется. Не следует бежать впереди стремянного…

* * *

Если дамоклов меч зависает надолго – рано или поздно на него перестают обращать внимание. Ожидание смерти страшнее самой смерти. Фуше удержался. Хотя, как хорошо знал, за его спиной делались ставки на нового преемника.

Бонапарт ждал результатов расследования. Что там расследовать, сердился он, если и так все понятно: покушение – дело рук якобинцев! Первому консулу вторят лизоблюды из ближайшего окружения, а втихаря усмехаются над этим безмолвным и безликим министром, способным ловить разве что карманников да крашеных девиц из ближайших притонов.