* * *
Бонапарт был отходчив, но не забывчив. Унизивший его раз вряд ли мог рассчитывать завоевать доверие в дальнейшем. Таков, видать, был корсиканский характер: доверие и любовь – самым близким.
Хозяин ошибся, и Фуше указал ему на промах. К чему было казнить и высылать несчастных якобинцев, если в действительности они оказались невиновны? Бонапарт с доводами министра полиции согласился, но с тех пор Фуше стал ему как-то не особо приятен: не дело, когда умник подчиненный указывает на ошибки патрона. Всяк сверчок знай свой шесток! Этот пройдоха, конечно, умен, но задаваться не след – не того полета птаха, чтоб поучать Хозяина…
И Фуше это тоже понял. А потому еще больше затаился. Теперь он не допустит ошибок! Хотя за прошедшее время сделано не так уж мало. Достаточно сказать, что в его ведомстве были учреждены префектуры полиции – настоящие кулаки власти на местах. Ну а генеральные комиссары полиции, которых министр наделил, по сути, неограниченными полномочиями, с некоторых пор стали своеобразными «огнетушителями» любых заговоров и беспорядков.
Отныне не только заговоры, но и любое инакомыслие искореняются в зародыше! И министр полиции не пожалеет для этого ни денег, ни сил, ни… крови. Злоумышленников, конечно.
Опасения Фуше оправдались: Первый консул стал фактическим Диктатором. Пришлось горько вздохнуть: уж теперь-то самодержец точно не простит министру те препятствия, которые тот чинил Хозяину при его восхождении на вершину
Министр Фуше слишком много знал. И Бонапарту это было хорошо известно. Фуше знал больше, чем сам Наполеон – и про себя, и про Семью, и про всех остальных. Знающий много всегда опасен. Такого где-нибудь в средневековой Испании могли запросто удавить посредством гарроты. Клан не успокаивался, он требовал крови министра полиции. Он им слишком мешал. Одним – воровать; другим – спать с чужими женами; третьим – плести интриги. Лишь министр полиции знает обо всем. «Паучище» не дает дышать, шепчут в ухо императору родственники; он могущественнее всех нас! И с этим следует что-то делать!..